История имени

— Я же сказал, он блокировал определенные команды мозга. Вернее, команды той части мозга, которой у человека нет. Иди к экрану. Да возьми, наконец, полотенце, прямо напротив тебя преобразователь! — В. С. обернулся и указал рукой на сплошную стену. Там тут же возникло отверстие, и из отверстия выпало полотенце. Ланс успел уловить, что преобразователь мгновенно создает вещь по мысленной команде, потому что полотенце было именно того размера и цвета, как он о нем и подумал.

Обрадованный своим открытием, Ланс представил черные кожаные штаны с заклепками, шнурками и прочей дребеденью, кожаную куртку, перчатки и мягкие высокие сапожки — роскошной одежды он был лишен все время своего пребывания у Севочки, и, обрадовался ей, как ребенок.

— Иди сюда, я сказал, — бросил через плечо Хозяин.

Одеваясь на ходу и улыбаясь во весь рот, Лайтмен скользнул к нему. Настроение ползло вверх с каждой минутой, в крови носились чертики и побуждали как-нибудь весело пошутить над Севочкой.

Хозяин оглянулся на Ланса:

— Чудо в перьях! — этот комментарий относился к одежде. В отличие от Лайта, В. С. одевался очень просто.

— Помнишь представителя Тарка? — продолжал он.

Лайтмен коротко кивнул, всеми силами стараясь настроиться на менее легкомысленный лад.

— Тут такая штука, Ланс. Твоя мать была, наверное, большой оригиналкой. Но кто мог подумать, что трансмиты и люди могут иметь общее потомство?

— Так что, посланник Тарка мой добрый дядюшка? — разулыбался Ланс. — А может, папашка?

— Я серьезно, чучело ты гороховое. Он прилетел сюда, потому что ты — наполовину трансмит.

— У них дефицит населения?

— Еще какой.

— А я, часом, не богатый наследник? — Ланс снова расплылся в улыбке.

— Ты чего развеселился, наследник всех моих грядущих подзатыльников?

— Ой, — фыркнул Ланс. — Я столько о себе узнал недавно! Даже не знаю, верить или нет.

— А чего тут верить? Это скажется само.

Он взял Ланса за шиворот и начал раздевать.

— Ты чего? Я только-только оделся… — Лайт попытался вывернуться, но куда там.

— Не дергайся, сейчас будет маленький эксперимент.

В. С. завернул Лансу руки за спину, сел на него.

Тот тяжело дышал, борьба с Хозяином — еще та нагрузочка, но не боялся ни капли и продолжал ухмыляться на все свои острые зубы, тем более что Ланс вдруг стал удивительно легко читать чужие эмоции, а эмоции Севочки ничего опасного в себе не таили. У Лайтмена немного кружилась голова — так он был ошарашен своей новой психической свободой. И физической. На нём сидели, его трогали руками… Чёрт, это было даже приятно!

— Успокойся ты, — попросил В.С. Ланса. — Ты же видишь, ничего плохого я тебе не сделаю.

Ланс извернулся, ему хотелось поиграть.

В. С. сунул руку Лайту под челюсть и почесал там. Ланс дернулся раза два, от незнакомых ощущений, а потом замер, прислушиваясь к себе.

— Ну? — Севка продолжал гладить его, под челюстью и за ушами. — Ну, давай!

«Что давать?» — хотел было спросить Ланс, но из его горла вырвался странный шипящий звук. Он повел плечами и освободил руки, выворачиваясь из-под Севки, который уже почти не держал за руки, но быстро перехватил за шиворот.

— А теперь иди к зеркалу, чучело хвостатое!

«Почему хвостатое?!» — возмутился Лайтмен.

В. С. за шкирку поднял его к зеркальной панели. Ланс моргнул раз, другой…

Из зеркала на него смотрела пушистая, черная, усатая кошачья морда.

Он сел. Потрогал зеркало лапой. Посмотрел на лапу. Облизал ее. Увлекся вылизыванием. Это было так приятно.

Про возвышавшегося над ним Хозяина он забыл. А тот со скептической улыбкой изучал крупную молодую, неуклюжую еще кошку с длинными тощими лапами, черную, как сажа, с маленьким белым пятнышком под хвостом и буроватой подпалиной на плече.

— Ладно, — сказал он, наконец, — хватит чиститься, трансформируйся обратно.

Ланс хитро взглянул на него и шлепнулся на спину, задрав лапы вверх.

Хозяин попытался взять котяру за шиворот, но тот стал ловить зубами его руки.

— Лайтмен!

Ланс перевернулся. Припал к полу и заиграл хвостом.

— Так, — рассердился В. С., — где мой ремень? Кто сейчас получит по хвосту?

Он, наконец, поймал Лайта за загривок, поднял, встряхнул и занес руку над спрятанными между задних лап хвостом.

Через секунду его рука сжимала уже шею Лайтмена. Тот разочарованно потянулся за одеждой.

— Это было так здорово, ты все испортил! Я никогда так…

— Мне нужно поговорить с тобой, а не валяться по полу.

— А почему бы и не поваляться? Тебе не тяжело всегда быть до одурения серьезным?

— А ты, я вижу, совсем не удивлен? — перевел разговор Хозяин.

— Я миллион раз видел это во сне, — пожал плечами Лайт. — Сначала я даже подумал, что сплю. Ты это хотел мне сегодня сообщить?

— Нет.

— Нет? Что и это еще не все? А крыша у меня от всего этого не съедет? Я и так уже почти не в себе. У меня голова кругом идёт и пятна перед глазами.

— Ну, это с непривычки. Еще раз два и вспомнишь. «Кошачье» состояние для тебя самое родное, оно проще и более комфортно. Родители, наверно, потому и сдали тебя в СКР, что обнаружили в кроватке вместо ребенка чёрт знает что.

— Почему черт знает что? Разве я не прелесть?

— Ну, им, видимо, так не показалось.