История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

На низовом уровне такая политика нередко приводила к тому, что бывшие палачи и их жертвы, восстановленные в партии, состояли на учете в одних и тех же партийных организациях, сталкивались «лицом к лицу» на партийных и профсоюзных собраниях.

Кампания по реабилитации жертв политических репрессий затронула и БССР. Только за первые пять лет (1955–61 гг.) Верховный суд БССР реабилитировал около 40 тысяч жителей республики, а военный трибунал Белорусского военного округа — около 20 тысяч.

Однако, во-первых, это было очень мало по сравнению с общим числом людей, подвергшихся политическим репрессиям за период с 1921 по 1953 годы — максимум 10 % в отношении более чем 600 тысяч жертв.

Во-вторых, власти реабилитировали преимущественно партийных, советских, комсомольских и хозяйственных работников, начальствующий состав вооруженных сил и спецслужб, научно-техническую интеллигенцию. Случаи оправдания репрессированных деятелей культуры, искусства, религии составляли ничтожное меньшинство в общем массиве реабилитационных дел.

Например, в 1954–55 гг. «из-за отсутствия состава преступления» были реабилитированы всего лишь 15 литераторов, в 1956–57 гг. — ещё 25. Между тем, за 25 предыдущих лет были арестованы свыше 200 членов Союза писателей БССР. Дожили до освобождения немногие. Из лагерей и ссылок вернулись А. Александрович, Г. Берёзкин, С. Граховский, В. Дубовка, М. Лужанин, Я. Пуща, Я. Скрыган, С. Шушкевич, ещё несколько человек.

Постепенно из «закрытых» фондов возвращалась к читателям и «репрессированная» литература: книги, газеты, журналы. Писатель Борис Саченко вспоминал:

«Помню кабинет беларуской литературы в Государственной библиотеке имени Ленина, который просто был завален пожелтевшими номерами журналов «Маладняк», «Узвышша», «Полымя», а также книгами тех, кому возвращено было гражданство. С какой неутолимой жаждой набросились все, кто работал тогда в этом кабинете, на неожиданно подаренное щедрое богатство, которого не видели, даже некоторые не знали, что оно есть».

Газета «Литература и искусство («ЛіМ») стала печатать отдельные произведения тех, кто был репрессирован, их воспоминания. Однако реабилитированным литераторам позволили говорить далеко не всю правду о пережитом.

Крайне редко снимались обвинения с пресловутых «националистов». Более того, реабилитируя их за отсутствием «состава преступления» (т. е. устраняя обвинения в шпионаже, вредительстве, терроризме) политические обвинения с «нацдемов» не снимали вплоть до конца 80-х годов.

Вот пример. В декабре 1967 года научный сотрудник Института истории партии при ЦК КПБ В. Якутов, а в марте 1968 года преподаватель Минского педагогического института А. Клочко обратились в ЦК КПБ с заявлениями о необходимости реабилитации Дм. Жилуновича (Тишки Гартного) в партийном порядке. Член парткомиссии при ЦК КПБ А. Рушкин, рассмотревший их заявления, с возмущением отметил:

«Однако и теперь находятся люди, даже члены партии, такие как т. т. Якутов и Клочко, которые, поднимая вопрос о реабилитации Жилуновича в партийном порядке, пытаются утверждать, что он не имел причастности к белорусскому национализму, тем самым ревизуют, берут под сомнение правильность линии нашей партии в борьбе со всякими антипартийными платформами, в том числе и с белорусскими националистами».

Он призвал руководство ЦК КПБ «осудить письменные заявления т. т. Якутова В. Д. и Клочко А. М.» Парткомиссия при ЦК КПБ признала «невозможным оставить в дальнейшем Якутова В. Д. на работе в Институте истории партии при ЦК КПБ».

Таким образом, партийное руководство республики снова подтвердило свою приверженность линии на подавление беларуского национального движения. Оно не собиралось отступать ни на шаг в этом вопросе. Что касается обвинений беларуских национальных деятелей в «предательстве народных интересов», заключавшемся, по мнению советских властей, в сотрудничестве с немецким оккупационным режимом, то эти обвинения не сняты с большинства репрессированных до сих пор.

Курс на формирование «строителя коммунизма»