История Индии. XX век.

В отличие от них «Арья самадж» и многие другие религиозно-реформаторские движения и возникшие на их почве политические группы (включая школы террористов-мистиков в Бенгалии) считали необходимым ограничивать европейское культурное влияние в Индии. Такие лидеры, как Тилак, Бепин Чандра Пал, Лала Ладжпат Рай, Ауробиндо Гхош придавали своему патриотизму религиозную окраску, поощряли возрождение исконных индусских традиций в духе религиозного патриотизма. Они получили название «экстремистов». (Оно закрепилось в индийской литературе на английском языке; на хинди их называли гарам – букв. горячие, в отличие от умеренных – нарам – мягкие.) Экстремисты обвиняли умеренных в том, что те судили о своих согражданах, исходя из западных культурных традиций викторианской эпохи. Бепин Чандра Пал (1858–1932), в частности, писал, что умеренные постоянно осуждали свою собственную страну, ее культуру и пытались исправить и «улучшить» их в соответствии с чуждыми идеалами. Экстремисты старались внушить индийцам чувство гордости за свою культуру и традиции, и тем самым расширить рамки национального движения. Как пишет историк Санкар Гхош, это им частично удалось, используя «динамит религии». Естественным образом национализм (или патриотизм) стал ассоциироваться с индуизмом. Это была реакция на «избыточную» вестернизацию части образованных индийцев, на презрительное отношение некоторых английских идеологов и политиков к индийцам, которые не признавали каких-либо достижений Индии в сфере культуры и науки[59].

«Возрожденцы» и воинственные индийские националисты обращались не только к высоким образцам духовной культуры Индии. Они пропагандировали и воинские подвиги индийских вождей и героев. Так, Тилак стал одним из тех, кто фактически создал культ Шиваджи, основателя маратхского государства в Южной Индии. Принадлежавшие к этому направлению экстремистские лидеры критически оценивали и историю англо-индийских отношений. Один из них – Винаяк Дамодар Саваркар (1883–1966) был первым, кто не согласился с английской оценкой событий 1857–1859 гг., которые англичане назвали (и многие до сих пор называют) «Сипайским мятежом» (мятежом наемных индийских солдат английской колониальной армии). Своей книге, написанной в 1908 г. и посвященной этим событиям, Саваркар дал название «India’s First War of Independence» («Первая война за независимость Индии»). Некоторые националисты-патриоты считали, что эта война за независимость была не только против британского политического господства, но и против всего сложившегося колониального порядка. «Это был не просто военный бунт: мятеж быстро распространился и принял характер народного восстания и войны за независимость Индии», – писал позже Джавахарлал Неру[60].

Широкое распространение западных идей, в том числе деятельность христианских миссионеров в Индии, привели к тому, что индуизм стал принимать новые формы. Как подчеркивал историк Санкар Гхош, это было «диссидентским движением, своеобразным протестантизмом против протестантов, протестом против англизированных индийцев (или черных англичан), которые в припадке западного энтузиазма отвергали всю славу индийского прошлого», и еще довольно долго образованные индийцы выступали в роли интеллектуальных имитаторов Запада[61].

Возврат к индуизму в его реформированном виде придал индийцам уверенности и силы. Патриотизм теперь стал ассоциироваться с их прошлым и традициями, а нередко и с враждебностью ко всему английскому. Индийские культурные националисты и возрожденцы считали, что западная цивилизация страдала от этического дуализма: она санкционировала одну модель для западных стран и другую модель для колоний. В стремлении противопоставить себя западным идеалам возрожденцы обращались к «Бхагавад-гите», в которой говорилось, что лучше голодать, чем принять чужую веру. Экстремисты стали выражать серьезное недовольство «политикой попрошайничества», бесконечных петиций и бесчисленных разговоров о «благословенном британском правлении». Они особо указывали на британскую экономическую эксплуатацию Индии и подчеркивали необходимость улучшения положения всего населения, а не только тех групп, представители которых входили в Конгресс. Принципиальным вопросом, который вызывал разногласия в Конгрессе, было проведение социальных реформ, связанных главным образом с изменением приниженного положения девочки и женщины в семье и обществе. Многие лидеры Конгресса, включая Тилака, считали, что выдвижение требований о принятии законодательных мер по этим вопросам ослабит их позиции по политическим и экономическим проблемам.