Ницше прославил в академических кругах концепцию сверхчеловека. Когда Гитлер был связным на линии фронта, его жизнь, казалось, была заколдована. Он выполнял задания, которые никто другой не смог бы выполнить, и благополучно возвращался. Но он никогда не бывал безрассудным, только лишь храбрым, и он тщательно готовился, заранее изучая местность, которую ему предстояло пересечь. В перерывах между заданиями, сидя в окопе, он читал Карла фон Клаузевица (прусского солдата конца 1790-х и начала 1800-х годов, который впоследствии стал влиятельным военным теоретиком), которому он однозначно присвоил титул интеллектуального мастера. Отчасти причиной популярности Гитлера как у мужчин, так и у женщин была именно эта аура мужества, непогрешимости и неуязвимости. В глазах многих он представал в обличии немецкого сверхчеловека.
Гитлер был человеком обычного роста, возможно, чуть ниже метра и 80 сантиметров, весом около 70 килограмм. Он не был особенно красив, его нос был слишком толстым; одевался обычно просто, но аккуратно. У него были хорошо вылепленные руки с длинными, изящными пальцами, и он много жестикулировал и при произнесении речей, и при более непринужденных разговорах. Однако именно глаза доминировали над его в остальном довольно обыкновенным обликом. Они смотрели на вас с гипнотической, пронзительной, проникающей силой. Они были светло-голубого цвета, но обладали глубиной.
Даже такой беспристрастный и космополитичный репортер, как Уильям Л. Ширер, который был иностранным корреспондентом CBS и Universal News, написал, что никогда не видел подобных глаз. «Они напомнили мне картины, изображавшие Медузу[8], – писал Ширер, – чей взгляд, по преданию, превращал мужчин в камень или доводил их до импотенции[9]. Женщин зачаровывали глаза Гитлера; однако мужчин они заставляли леденеть. Люди говорили, что этими глазами Гитлер мог заглянуть в будущее. Когда вы смотрели ему в лицо, вас притягивали эти бездонные глаза, в которых была такая сила и такая проницательность».
Гитлер, как и многие другие немцы, считал, что Отечеству после Первой мировой войны был нанесен удар в спину его собственными лидерами. Он утверждал, что гиперинфляция, депрессия и политический хаос, в который погрузился немецкий народ, стали результатом именно этого предательства. На его собственную жизнь повлияли нищета и даже голод, и в течение многих лет, даже когда он восходил к власти, он страдал от непреодолимой страсти к собственной племяннице. Она вполне могла бы стать любовью всей его жизни, но кровное родство делало их отношения обреченными и безнадежными с политической точки зрения. Впоследствии она покончила жизнь самоубийством при загадочных обстоятельствах, а одно из доверенных лиц Гитлера позже рассказало корреспонденту Ширеру, что Гитлер никогда больше не проявлял серьезного сексуального интереса к женщинам. Очевидно, Ева Браун, его любовница, не была для него чем-то серьезным.
Интуитивные догадки Гитлера в отношении военных и политических событий с 1935 по 1943 год были оригинальными, нетрадиционными и почти безошибочными. Он правильно просчитал слабость своих противников и их нежелание сражаться, а его тактические решения и дерзкие авантюры раз за разом приводили к успеху, к большому удивлению немецкого Генерального штаба. Он обладал необыкновенным пониманием человеческой природы и инстинктивным пониманием слабости противников. Как писал Алан Кларк в книге Barbarosa, эпическом исследовании немецкой кампании в России, «Рука самого дьявола направляла Гитлера так же, как позже она защищала его жизнь. Его способность разбираться с деталями, его чувство истории, его цепкая память, его стратегическое видение – все это имело свои недостатки, но если рассматривать их в холодном свете объективной военной истории, они, тем не менее, были блестящими».
В то время широко цитировалось великое стихотворение Уильяма Батлера Йейтса «Второе пришествие», поскольку оно красноречиво передавало те отчаянные настроения, которые преобладали в конце 1930-х годов, когда Гитлер и нацизм, казалось, были готовы завоевать Европу.
У. Х. Оден выразил те же эмоции, но по-другому, в стихотворении «1 сентября 1939 года».