История Ирэн. Гнев (СИ)

Наконец Василий обернулся к Ирине и стоящему рядом с ней Леониду Александровичу и немного заикаясь спросил:

— Эт-то что такое?

Тут уже даже Леонид Александрович улыбнулся и ответ:

— Это и есть «белый камень» только создан он на фабрике и все камни будут одинакового размера и ровные.

Дальше разговор пошёл о свойствах «камня», как испытывали, достаточно ли прочные. Василий Мефодьевич, который смущаясь попросил Ирину называть его просто Василием:

— Чего уж там, барыня, Василий я, а вы ежели чего простите, это я с удивления. Ответа-то ждал от вашего батюшки, а тут вы, — снова схватился за бороду и закончил — в общем это, берёмся мы и с «камнем» вашим будем работать.

А вот последняя фраза сильно удивила Ирину. Василий ещё раз окинул взглядом пирамиду из бетонных блоком и сказал:

— Посчитаю, скольки надобно и поедем на вашу энту фабрику заказ размещать.

Ирина не сказать, чтобы была удивлена, она была потрясена, что этот вот мужик возьмёт и рассчитает сколько чего надо. А она-то голову ломала, как высчитать сколько надо сделать блоков. Значит не зря говорят, что церковными строителями просто так не становятся.

На утро следующего дня ожидали приезд настоятеля Никольского храма на закладку первого камня.

Утром часам к десяти подъехал настоятель, на площадке уже были строители, яма, куда должны были закладывать самый большой освящённый камень, была вырыта.

Вчера Ирина с Василием обсудили, что будет правильно фундамент сделать из природных камней, а стены «поднимать» уже «белым камнем». На фундамент природного камня хватало. Василий, удивив Ирину ещё раз, уже с утра пришёл к ней и Леониду Александровичу с готовыми расчётами.

Подтянулись крестьяне из деревень, погода была хорошая, не по-апрельски тепло светило солнце, что всем показалось хорошим знаком. Настоятель в красиво украшенной ризе, начал говорит о том какое благое дело строительство храма. Двое служек, которые приехали вместе с настоятелем, поднесли ему чашу со святой водой, из которой настоятель достал большую кисть и проговаривая слова благословления побрызгал на камень и пройдя по кругу также обрызгал землю. Потом, забрав у другого служки кадило ещё раз прошёлся по кругу, завершая процесс. Строители подхватили камень, специально положенный на длинные ленты, и аккуратно опустили его в яму.

Ирина оглянулась, народ начал креститься, кто-то потянулся к настоятелю в надежде получить личное благословение. А взгляд Ирины наткнулся на богато украшенную карету, возле которой стоял… маркиз де Карабас. Почему-то именно это имя пришло Ирине в голову, когда она увидела франтовато одетого мужчину, небрежно облокотившегося на поручень на дверце кареты.

Стройные ноги, обтянутые плотными серыми рейтузами, высокие сапоги, камзол, непривычно короткий. Ирина привыкла к тому, что мужчины-дворяне в Стоглавой носят длинные камзолы до колена, а здесь длина была до середины бедра не больше. Из-под камзола виднелась белоснежная рубашка с жабо и такими же пышными манжетами. Сбоку на портупее висела шпага. Лица было не разглядеть, мужчина стоял достаточно далеко, да ещё и против солнца, но Ирине показалось, что он смотрит прямо на неё.

* * *

Москов. Столица.

Утром барону Виленскому доставили необычное письмо. Оно было без штемпеля, его принесла чья-то горничная и передала с просьбой прочитать, потому что это важно. Обычно Виленский таких писем не читал, но теперь, после вынужденного почти недельного лежания, барону хотелось встряхнуться.

— Что бы там не было в этом письме, — подумал Виленский, — это меня либо позабавит, либо разозлит, что одинаково хорошо

Письмо оказалось от… девицы Строгановой. Содержание письма было настолько неожиданно, что барону сперва показалось, что это всё сон, что он ещё не вышел из того состояния, в котором находился после того, как его попыталась отравить леди Бейкер.

Анна Александровна писала, что недавно имела честь познакомиться с его… женой, Ирэн Леонидовной. Чьи дела и поступки вызывают только уважение и что она понимает, что невозможно не любить или отказаться от такой женщины, поэтому не хочет стоять между ними и предлагает барону отказаться от идеи помолвки. Далее было добавлено, что это письмо она просит никому не показывать и незамедлительно уничтожить, что она решилась написать это письмо только из большого уважения к Ирэн, которая несомненно достойна только самого лучшего.

Барон пребывал в недоумении, какие дела и поступки Ирэн вызывают у девицы Строгановой уважение? Ему казалось, что либо он сошёл с ума, либо у Анны Строгановой помутилось в голове.