История Ирэн. Отрицание (СИ)

Виленский вернулся в Москов поздно вечером, отписал императору, и перед тем, как завалиться спать после выматывающей дороги, зашёл к сыну. В своей комнате мальчик был один, тётка уже ушла к себе, отдыхать.

Саша был очень серьёзным мальчиком и в свои 7 лет уже умел читать, писать, бегло говорил на Броттском и Данцигском. Увидев отца, мальчик обрадовался, но не спешил выражать свои чувства. Барон невольно вспомнил непосредственных братьев Ирэн, которые, наплевав на этикет, облепили его и наперебой задавали разные вопросы.

– Здравствуй, Саша, – барон всегда внутренне смущался, не зная правильно ли это общаться с сыном словно он уже взрослый.

– Здравствуйте, господин барон, – точно в соответствии с этикетом произнёс мальчик, немного помолчал, и добавил, – как ваши дела? Как дорога?

Разговор не сложился, барон ответил, тоже задал несколько вопросов, поцеловал сына в лоб, хотел потрепать по макушке, но в последний момент, почему-то передумал. И ушёл, пожелав доброй ночи.

– Он словно заледеневший, – думал барон, надо бы поговорить с сестрой, проверить гувернера, как Сашу обучают и попросить императора, может возьмёт Сашу погостить к своим детям.

С утра барон не успел поговорить с сестрой, потому что получил письмо из Кремля, предписывающее срочно быть у императора.

Захватив с собой всё, что привёз из Никольского уезда, барон поехал на доклад.

***

Император принимал в большом кабинете, снова были только свои, как и в прошлый раз был Шувалов, Виллье, ещё присоединился советник императора по финансам, граф Иван Андреевич Остерман и ещё один советник императора по важным вопросам, как и Виленский, граф Андрей Забела.

Андрей Забела в обществе пользовался славой покорителя женских сердец, высокий, черноволосый, с ярко-синими глазами на породистом лице. Император ценил его за практичный цинизм. Не было в обществе человека, по которому бы не «прошёлся» граф Забела и люди побаивались попасть на «язык» к графу. Граф часто появлялся в обществе императрицы, но в этом не было ничего романтичного, императрица беззаветно любила мужа, а граф был идеальным защитником для семьи императора. Он обладал великолепной проницательностью и мог увидеть скрытое, поэтому императору был выгодно, чтобы у графа была возможно хорошо знать всех, кто окружает императрицу и может иметь доступ к наследникам.

А для вечно скучающей императрицы, постоянно находящейся в окружении фрейлин, граф тоже был глотком свежего воздуха. С ним можно было говорить обо всём, он умело подмечал недостатки и остроумно шутил.

– Разговор будет серьёзный, – подумал Виленский, – вся «королевская рать» здесь.

Так и вышло, вначале император дал слово барону и попросил его рассказать, что он обнаружил во время инспекции в Никольский.

Барон выложил на стол спички, тоноскопы, отдельно, рядом с императором, открыл и положил коробку с серебряными столовыми приборами, выполненными в технике чернения и торжественно поставил подстаканник с чернёной гравировкой Кремля

Пока барон вынимал из сундучка все эти невероятные вещи, в кабинете царила полная тишина. Но в тот момент, когда на столе появился подстаканник, пронёсся вздох, и барону показалось, что он прозвучал одновременно.

Первым паузу нарушил император:

– И это всё из Никольского?

Виленский кивнул:

– Всё подтвердилось, фабрикант Голдеев в партнёрстве с…помещиком Лопатиным разработали и запустили производство спичек. Также в поместье Лопатины были обнаружены древние свитки, в которых сохранились записи по чернёному серебру, и Никольский ювелир смог получить нужный состав.

– А тоноскоп? Тоноскоп? – вскричал Виллье

Барон откашлялся, но нашёл в себе силы сказать:

– А тоноскоп придумала…Ирэн Ви…мхм Ирэн Лопатина, дочь помещика Леонида Александровича.

Судя по тому, как все смотрели на барона, никто не ожидал такой информации.

– Сама придумала? – спросил Александр Третий

И барон поведал ту историю, которую услышал от Лопатина.

Выслушав барона, император обратился к Шувалову:

– Александр Иванович, что думаете, что происходит в Никольском?

Шувалов, как и всегда, сначала помолчал пару мгновений, потом сказал:

– Активность Броттской разведки в Никольском не обнаружена, но, я думаю, что это дело времени. Наша задача не выяснять откуда в Никольском уезде появились новинки, а защитить тех, кто их придумал.

Император выслушал Шувалова и снова обратился к барону:

– А что наше предложение? Голдеев и Лопатин готовы отдать «привилегию» на спички?

Виленский достал лист с расчётами и передал Александру Третьему:

– Они просят два года, после готовы отдать всё.

Император кивнул советнику по финансам и то забрал у барона расчёты. Внимательно посмотрел, потом хмыкнул, ещё раз посмотрел и восхищённо посмотрев на Виленского сказал:

– Тот, кто делал эти расчёты, гений, я хочу познакомиться с этим достойным человеком лично

И уже обратившись к императору, произнёс: