История ислама в России

В октябре в Уфе был организован съезд мусульманского духовенства и верующих европейской части СССР и Сибири, где были подтверждены решения ташкентского съезда, а Центральное духовное управление мусульман Внутренней России и Сибири (ЦДУМ) было переименовано в Духовное управление мусульман европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС). Согласно новому принятому уставу ДУМЕС лишалось права образовывать новые мухтасибаты, открывать новые приходы и учебные заведения.

На 1952 г. по официальным данным на территории, подконтрольной ДУМЕС, приходилось 129 мечетей, САДУМ — 146 мечетей и 4 мазара, ДУМСК — 52 мечети, ДУМЗАК — 20 мечетей. Следует отметить, что кроме официальных структур на 1949 г. СДРК зафиксирован феномен «бродячих» мулл, проявлявших свою активность в местах отсутствия зарегистрированных религиозных учреждений. Одной из эффективных мер борьбы с их деятельностью рассматривалось обложение их подоходным налогом.

Для понимания того, как происходила передача знаний и традиции от людей, воспитанных в системе дореволюционных медресе, к современному нам поколению, необходимо учесть «бродячих» — неофициальных мулл. Судя по всему, нередко они имели больший реальный вес в мусульманском сообществе, нежели представители официальных религиозных структур. Даже если просто посмотреть на количественную статистику религиозных общин, становится понятной правомерность данного утверждения. Количество официальных мечетей и их сотрудников было просто физически не в состоянии удовлетворить даже потребности населения в совершении обрядов жизненного цикла. Если добавить к этому отсутствие мечетей на весьма значительных территориях страны (на территории современного Центрального федерального округа, например, всего одна), то мы получаем цифры о многократном превосходстве количества неофициальных мулл советского времени над официальными. Кроме того, следует учесть и тот факт, что советская власть своим неравномерным курсом в отношении религии также способствовала развитию параллельной, неофициальной, составляющей советского ислама. Причем речь идет в значительной степени именно о двух частях одного и того же механизма. В самом деле, после смерти Г. Расулева в 1951 г. муфтием становится прибывший гостем на съезд бухгалтер из Казахстана Шакир Хиялетдинов — человек, не принимавший участия в деятельности официальных мусульманских структур как минимум с 1930 г. При этом он упоминается как делегат I Всеросийского съезда улемов в Уфе в 1920 г. (от Атбасара в Казахстане, где в это время был имамом, согласно «Памятной книжке» Г. Баруди, он упомянут, как Хаялетдинов). В свою очередь сам Ш. Хиялетдинов в 1956 г. рекомендовал вторым имамом Московской Соборной мечети Ахметзяна Мустафина, выпускника медресе Мухаммадийа, на тот момент известного неофициального имама в Москве. Известнейший в Казани имам, учитель многих современных религиозных деятелей (Талгат Таджуддин, Равиль Гайнутдин, Габдулла Галиуллин, Гусман Исхаков и др.), Ахметзаки-хазрат Сафиуллин, получивший образование еще до революции и бывший до коллективизации имамом в родном селе, в 30-е годы XX в. уехал в Среднюю Азию, а по возвращении в Поволжье длительное время был рабочим. Лишь после выхода на пенсию, в 70-х годах, стал официальным имамом в единственной в Казани мечети Марджани. Преподавал, будучи как неофициальным имамом, так и перейдя на институционализированное положение. Таким образом, мы видим, что переход из официальных имамов в неофициальные и обратно совершался, исходя из ситуации и возможностей. При этом обучение ими велось практически повсеместно нелегально, т.к. официальное преподавание религиозных дисциплин происходило лишь в рамках медресе Мир-и Араб в Бухаре и в Исламском институте, после его открытия, в Ташкенте. Более того, официальные имамы, в их числе не только Ахметзаки Сафиуллин, но также и имам мечети Чархи в Душанбе Мухаммаджон Рустамов (более известен как Домулло Хиндустани или Шейх Мавляви) преподавали в достаточно широком масштабе, как будучи официальными имамами, так и до того.

Отмечается крайне интересный факт взаимодействия представителей официального и неофициального ислама; по крайней мере это имело место быть в Волго-Уральском регионе с его центральнороссийским и сибирским продолжениями. Например, молодые люди, имевшие только неофициальное образование, полученное от «бродячих мулл», с легкостью получали направление в Мир-и Араб от муфтиев и имам-мухтасибов ДУМЕС (Аббас Бибарсов, Хафиз Махмутов и др.). Эти факты красноречиво говорят о единстве этой системы. Пожалуй, то же можно говорить и о Средней Азии.