История исламской философии

"Поскольку любовь действительно существует, влюбленный становится пищей для возлюбленного; Возлюбленный не может стать пищей для влюбленного, поскольку недостижим для него... Бабочка, влюбившаяся в пламя, питается, находясь на расстоянии, его светом. Это знак-глашатай утреннего озарения, зовущего и ласкового. Однако до того, пока она не сольется с ним, ей нужно продолжать полет. Когда же она его достигнет, то не ей придется стремиться к пламени, но пламя будет возрастать в ней. Не пламя является ее пищей, но она является пищей пламени. В этом заключается мистерия. На краткое мгновение она становится своим собственным Возлюбленным (потому, что в тот момент она и есть пламя). И это мгновение совершенства." (гл. 39)

"Высок замысел любви, ведь он помещает Возлюбленного на самое возвышенное место. Это исключает уловление Возлюбленного сетью союза. Именно по этому случаю, Он сказал Иблису (Сатане): На тебе мое проклятие (Коран 38.78), тот ответил: "Я свидетельствую о Твоей Славе". (38.83) Он хотел сказать: я люблю в Тебе Твое величие, столь высокое, что никто неспособен до Тебя подняться и никто Тебя недостоин. Ведь если кто-то или что-то было бы тебя достойно, то это было бы умалением твоей Славы". (гл. 64) Отсюда берет начало знаменитая тема Сатаны, "проклятого за любовь".

Невозможно разделить имена Ахмада Газали и его любимого ученика Айн аль-Кузата Хамадани, казненного в возрасте тридцати трех лет (1131 г.) он повторил трагическую судьбу Халладжа и предвосхитил Сухраварди, шейха аль-Ишрак. Айн аль-Кузат был одновременно юристом и мистиком, философом и математиком. Один из его трактатов (Тамхидат), особенно богатый вариациями на тему мистической любви и развивающий учение Ахмада Газали, был детально прокомментирован индийским суфием XV в. Сейидом Мухаммедом Хуссейни Гисударазом. "Божественная слава сияет в лучах господства. Калам сохранился, но исчез писец." "Бог слишком трансцендентен для того, чтобы быть познанным пророками, тем более другими."

Здесь нельзя не упомянуть Мадждуда ибн Адама Сана''и (ум. около 1150 г.), автора дидактической поэмы на фарси. Наиболее интересным из его произведений является поэма, озаглавленная "Поход людей к месту своего Возвращения" (Сайр аль-ибад ила''ль-Ма''ад), написанная в форме рассказа от первого лица и повествующая о странствии исламских неоплатоников в космосе. Это мистическое путешествие осуществляется под руководством олицетворенного Интеллекта (того или вернее той, которую участники кружка Fedeli d''amore[36] под руководством Данте называли Madonna Intelligenza). Этой теме посвящен и "Рассказ Хайй ибн Якзана" Авиценны, мистические рассказы в прозе Сухраварди и вся литература, развивающая тему Мираджа. По аналогичной схеме были написаны дополняющие их эпопеи на персидском языке, принадлежащие перу Фаридаддина Аттара, Ассара из Тебриза, Джами и других менее известных авторов.

Эти очень краткие заметки призваны помочь читателю войти в то, что называется "метафизикой суфизма". Рузбехан из Шираза подводит нас к вершине, представленной его более молодым современником Мухиддином Ибн Араби, которому принадлежит Сумма мистической теософии, остающаяся монументом исламской мысли, не имеющим себе равных. Мы уже оставили позади эллинизированных философов. Пересекались ли их пути с метафизикой суфизма? Или их цели были настолько различны, что можно оправдать сарказм некоторых суфиев, констатировавших немощь философов, их неспособность "встать на правильный путь"? Ответом на это явилось появление творчества Сухраварди и рождение школы ишраки, в которой глубокая философская культура неотделима от истории духовности.

VII. СУХРАВАРДИ И ФИЛОСОФИЯ СВЕТА

1. Возрождение мудрости древней Персии.

Этот очерк поможет справедливо оценить важность творчества Шихабиддина Яхьи Сухраварди, называемого не иначе как шейх аль-Ишрак. В идеальной топографии его философия располагается на перекрестке дорог. Сухраварди покинул этот мир ровно за семь лет до Аверроэса. В этот момент в западной части исламского мира "арабский перипатетизм" находит свое последнее и законченное выражение в творчестве Аверроэса настолько, что западные историки, досадно путая перипатетизм Аверроэса и философию в целом, долго считали, что судьба философии в Исламе закончилась вместе с Аверроэсом. Однако, в это же время на Востоке, а именно в Иране, произведения Сухраварди осветили новый путь, по которому многие философы и духовные лица идут вплоть до наших дней. Выше уже было сказано о том, какие причины привели к фатальным ошибкам и исчезновению латинского авиценнизма. В Иране авиценнизм выжил благодаря включению в духовный горизонт творчества Сухраварди.