История Испании

Парадоксально, но именно государственный переворот, вернее, попытка его совершения консолидировала и заставила повзрослеть только что обретенную испанскую демократию. 23 февраля 1981 года подполковник Гражданской гвардии Антонио Техеро, за спиной которого стоял командующий военным округом Валенсии генерал Миланс дель Боск, а также некая группа поддержки – военные и гражданские заговорщики, ностальгирующие по франкизму, – захватили конгресс вместе с депутатами и в течение долгого и очень напряженного дня удерживал заложников, возродив тем самым старую и мрачную испанскую традицию государственных переворотов, военных мятежей и стойких оловянных солдатиков, столь дорогую сердцам офицеров XIX века. (Никогда еще чтение «Иберийского колеса» Валье-Инклана и «Национальных эпизодов» Гальдоса не было более показано, чем в наши дни, если мы хотим разобраться в том, что было, и осознать себя сегодняшних.) Техеро со своими жандармами ворвался в парламент, проорал свое скотское: «Все на пол!» и «Заткнулись, мать вашу!» – и вся Испания затаила дыхание, вновь обнаружив себя угодившей в очередной шторм. Со всеми своими депутатами, которые и в самом деле перепугались и сжались на полу в комочек, как кролики – Иберия не всегда рождает львов, – за исключением лидера коммунистов Сантьяго Каррильо (его-то точно должны были расстрелять, так что он преспокойно закурил цигарку, не давая себе труда склонить голову), президента Адольфо Суареса и генерал-лейтенанта Гутьерреса Мельядо. Эти трое проявили недюжинное мужество, не подчинившись заговорщикам (Техеро подло пытался подставить старому генералу ножку, но неудачно). Так все и зависло на самом краю пропасти – до тех пор, пока король Хуан Карлос, его советники и высшее командование вооруженных сил не остановили переворот, прибегнув к военной дисциплине. Но в своих усилиях они были не одиноки, поскольку миллионы граждан по всей Испании мобилизовались, и газеты, сначала «Эль-Паис», затем «Диарио-16», а за ними и все остальные, вышли специальными выпусками, призвав людей на защиту демократии. Вот когда публика выступила просто великолепно (или мы выступили, потому как тогда мой призыв уже был в строю) – на высоте той Испании, которую хотела иметь. Из этого усилия родилась их свобода. Что стало очевидным, когда после отставки Суареса (его коллеги-политики не простили ему ни его успеха, ни его пижонства, ни того, что красавчик, а некоторые – демократии) и избрания на пост председателя правительства Леопольда Кальво-Сотело в Испании в полной мере установились демократические нормы, были приняты статусы автономий и наши вооруженные силы вошли в НАТО. Последнее решение было вдвойне выгодным: оно ставило нас в один ряд с западными демократиями и обязывало испанских военных провести модернизацию армии, посмотреть на мир и стряхнуть с себя, как перхоть с плеч, привычки устраивать государственные перевороты и военные мятежи. Что же касается разного рода сообществ, то конституция 1978 года, принятая консенсусом всех – подчеркиваю, всех – политических сил и созданная выдающимися людьми из всех слоев общества, определила Испанию будущего как многонациональное государство с автономными образованиями – прекрасную рамку для семнадцати автономных регионов – и одно из самых передовых в Европе государств. Как то, что Хуан Пабло Фуси, один из наиболее известных ныне живущих наших историков – быть может, самый известный, – определяет как «социальное и демократическое правовое государство, полномасштабную и высокоразвитую демократию». Прежде чем сойти со сцены, Адольфо Суарес, стремясь навсегда погасить старый источник конфликтов, вечно угрожавший стабильности Испании, добился заключения нескольких специальных соглашений с Каталонией, согласно которым восстанавливался Женералитат, упраздненный после Гражданской войны, и организовал торжественное возвращение из изгнания его президента, Жозепа Торрадельяса. Но вот в Стране Басков проблемы так просто не решались: отчасти по причине разгула безумного и преступного терроризма ЭТА, отчасти в силу по-сабински экстремальной позиции[95] одного, как я полагаю, злонамеренного типа по имени Хавьер Арсальюс, приведшего БНП[96] на позиции трусливого и жалкого политического оппортунизма (вспомним его циничное «пока одни трясут дерево, другие, как мы, собирают упавшие орехи», и это в те времена, когда ЭТА убивала направо и налево). Но даже и так, несмотря на то что баскский терроризм по-прежнему оставался незаживающей раной на теле молодой испанской демократии, она мужественно и непоколебимо противостояла всем его подлым вызовам. И на октябрьских выборах 1982 года удалось добиться того, что начиная с 1939-го казалось невозможным: победу на выборах, получив 10 миллионов голосов, одержала Социалистическая партия, в то время как за Народный альянс проголосовали 5,4 миллиона. ИСРП во главе с Фелипе Гонсалесом и Альфонсо Геррой стала правящей партией Испании. И за долгий период ее правления, несмотря на все допущенные ошибки и проблемы, без которых не обошлось, при довольно травматичной промышленной модернизации, терроризме и различных кризисах, мы, испанцы, вновь обрели наше достоинство и наше место в мире. В 1986 году мы вошли в Европейское экономическое сообщество, и прогресс пришел к нам об руку с современностью, чтобы остаться. Адольфо Суарес в свое время выбил это в граните: «Испанию не узнает даже ее родная мама».