В этой обстановке днем 14 июля собралось экстренное заседание парламента. Де Гаспери в палате депутатов и Шельба в сенате заявили (еще до судебного расследования), что Палланте не был никем подослан и что покушение не носило политического характера. В ответ со скамей левых депутатов раздались возгласы: «Убийцы», «В отставку!»[618]
.Лозунг отставки правительства выдвигался и трудящимися на демонстрациях и митингах. Народное движение приняло широкий размах. В Риме колонны демонстрантов (200 тыс. человек) в течение нескольких часов шли перед зданием клиники, в которой лежал Тольятти. В Турине рабочие заняли заводы ФИАТ. На улицах Неаполя верующие зажигали свечи перед портретами Тольятти с пожеланиями выздоровления. В ряде мест народное движение привело к столкновениям с полицией. Улицы и площади Рима, Генуи, Ливорно, Болоньи, Сиены, Неаполя и других городов обагрились кровью расстрелянных демонстрантов. В эти дни по всей Италии были 20 человек убиты, 600 ранены, 7 тыс. арестованы.
Особенно крупные столкновения с полицией произошли в Генуе, Сиене и Аббадиа Сан Сальваторе. В Генуе уже в 3 часа дня 14 июля вся центральная часть города была заполнена людьми. Город не спал всю ночь. От рук полицейских здесь пали трое рабочих. Правительство попыталось представить дело так, будто в Генуе имело место восстание. Против мэра Генуи — коммуниста Дж. Адамоли — было возбуждено обвинение в «подстрекательстве к вооруженному восстанию». Впоследствии все эти обвинения были опровергнуты.
В горняцкий поселок Аббадиа Сан Сальваторе для подавления демонстрации трудящихся был направлен целый экспедиционный корпус и произведены массовые аресты. Этот поселок, где произошли наиболее кровавые стычки с полицией, реакционная печать попыталась даже изобразить как центр заранее подготовленного восстания. И хотя было очевидно, что компартия и ВИКТ призывали к мирной политической забастовке, Шельба в интервью корреспонденту Юнайтед пресс в Италии заявил о том, что якобы был налицо «генеральный план восстания»[619]
.Только два года спустя на суде, где разбиралось дело 70 обвиняемых граждан из Аббадиа Сан Сальваторе, было доказано, что оружия в городе не было, а коммунисты во время волнений в шахтерском поселке проводили разъяснительную работу среди населения, чтобы его успокоить.
Июльская всеобщая забастовка длилась два дня и охватила 7 млн. человек. 16 июля по призыву ВИКТ она была прекращена. Несмотря на жестокие полицейские расправы, народное движение в эти дни приобрело столь широкий и боевой характер, что оно способствовало преодолению пессимизма и неуверенности, вызванных победой христианских демократов на выборах 18 апреля, и открыло новую полосу битв в защиту демократии.
17 июля «Унита» опубликовала передовую статью, подписанную Л. Лонго, в которой говорилось: «Забастовка окончилась, но борьба продолжается»[620]
.Подводя итоги общенациональной забастовкй 14 июля, один из членов руководства ИКП П. Секкья отмечал, что забастовка «означала отнюдь не конец, а начало новой великой битвы. Она показала, что силы свободы и демократии в Италии могучи, что 8 млн. голосов (поданных за Народно-демократический фронт на выборах) не остались лишь запечатленными на бумаге». Забастовка показала, писал Секкья, что «партия Пальмиро Тольятти является наиболее крупной национальной партией — партией народа»[621]
.Действительно компартия сохранила за собой гегемонию в рабочем и демократическом движении и в трудные годы режима Де Гаспери. После некоторого спада численности ИКП в 1948 г. (вызванного разочарованием итогами парламентских выборов) количество ее членов в 1949–1951 гг. снова поднялось до уровня 2 млн. человек, а вместе с молодежной организацией составляло 2,5 млн.[622]
Большое значение для классовых боев этого периода имело и то, что, несмотря на давление социал-демократических сил как внутри Италии (партия Сарагата, реформистская группа Дж. Ромиты), так и извне — вмешательство так называемого Комитета международных социалистических конференций (КОМИСКО), — было сохранено единство действий коммунистической и социалистической партий. Однако конкретная форма этого единства — Народно-демократический фронт — оказалась преходящей[623]
. XXVII чрезвычайный съезд ИСП, подтвердив необходимость единства действий с компартией, вместе с тем высказался против Народно-демократического фронта как постоянной формы союза[624]. В августе 1948 г. по настоянию центристского руководства партии, избранного на съезде, Народно-демократический фронт заявил о самороспуске.