История изнутри. Мемуары британского агента.

Во что должен был обойтись такой вечер, мне неиз вестно. Для меня он закончился только к утру. После музыкального дивертисмента мы танцевали. Для меня это был эксперимент не из удачных, и странно, что русские тогда были плохие бальные танцоры. Крепко ухватившись за дружески расположенную мисс фон Мекк, я нанес еще раз визит в столовую, где шел непре рывный ужин. Здесь я застал сына хозяина дома, толсто щекого молодого человека, которому не было и двадцати лет, но который уже в этом возрасте выказывал признаки ожирения — доказательство привольной жизни. С кра ской на лице он сообщил нам, что, как только гости

разъедутся, мы отправимся послушать цыган и устроили маленький заговор, собрали еще до полдне ны родственно настроенных душ и в четыре часа утпа * тройках, частных тройках, запряженных великолепные арабскими лошадьми, пустились в длинный путь Стрельне, царству Марии Николаевны. *

Я представляю себе еще и сейчас эти тройки, стоящи перед домом: меховые полости кучеров, головы котопь!е кажутся маленькими в меховых шапках, выступающих и огромных складок шуб, подобных костюму Гарганткэя3 красивых лошадей, кусающих удила, под нами покрытая льдом река, сверкающая, словно серебряная нить при луне. Прямо перед нами призрачные кремлевские башни словно белые часовые, охраняющие звездный ночной стан.

Мы заняли свои места, по двое в каждых санях. Кучера гикнули на лошадей, и мы тронулись. Шесть добрых километров мы пронеслись с бешеной скоростью по пустынным улицам, по Тверской, мимо Брестского вокзала, мимо известного ресторана «Яр», прямо в Петровский парк. Мороз щипал щеки, у кучеров на боро дах выросли сосульки, и мы наконец остановились перед маленьким стеклянным зданием, носившим название «Стрел ьна».

Как во сне, я с остальной компанией прошел по пальмовому дворику, представляющему главную часть здания, в обширный кабинет с деревянными сосновыми стенами, где в открытой печи потрескивал огонек. Владе лец ресторана, потирая руки, поклонился. Главный рас порядитель поклонился, не потирая рук. Вереница служи телей в белых фартуках поклонилась еще ниже и двину лась молчаливо исполнять свои разнообразные обязанно сти. В несколько секунд комнаты были подготовлены для великого ритуала. Мы, посетители, уселись за большим столом поближе к огню. Впереди нас было открытое пространство, а позади полукругом были расставлены кресла для цыган. Лакей подал шампанское, и тогда явилась Мария Николаевна в сопровождении восьми цы ган — четырех мужчин с гитарами и четырех девиц, гибких и стройных. Как мужчины, так и женщины были в тради ционных цыганских костюмах, мужчины в белых шелко вых русских рубашках и цветных брюках, девицы в цвет ных шелковых платьях и с красными шелковыми платка ми на головах.

Когда я впервые в эту ночь увидал Марию Николае вну, она была уже толстая, грузная женщина лет сорока. Бе лицо было в морщинах, а в широких серых глазах была задумчивая печаль. В состоянии покоя она казалась старой одинокой женщиной, но стоило ей заговорить, как моршины на лице разглаживались в улыбку, и можно было догадываться об огромном запасе энергии, кото рым она обладала. Циник, пожалуй, скажет, что жизнен ной ее задачей было привлекать глупых, преимуществен но богатых молодых людей, петь перед ними и застав лять их выпивать целые моря шампанского, пока их богатство или богатство их отцов не перейдет в ее кар ман. Здравый смысл, может, окажется на стороне циника, но ничего циничного в отношении к жизни у Марии Николаевны не было. Она была актрисой, в своем роде великой, вознаграждавшей полностью за те деньги, что получала, а доброта ее и щедрость по отношению к тем, кто были ее друзьями, исходили прямо от сердца.

В ту ночь я первый раз слышал ее пение, и память о густых низких нотах, составлявших секрет лучших цыган ских певиц, будет жить у меня до смерти. В эту ночь я выпил первую свою «чарочку» в ответ на ее пение. Для новичка это весьма тяжелое испытание. Большой бокал из под шампанского наполняется до краев. Цыганка ставит его на блюдо и, обратившись лицом к гостю, который должен будет выпить «чарочку», поет следующий куплет:

Как цветок душистый Выпьем мы за Рому,

А пока не выпьем, Не нальем другого.

Аромат разносит, Рому дорогого,

Так бокал пенистый Тост заздравный просит.

Последние четыре строчки с усиливающимся темпера ментом поет весь хор. Певица тогда подходит к гостю, которого она чествует, и протягивает ему блюдо. Он берет стакан, низко кланяется, выпрямляется, затем единым духом выпивает бокал и ставит его на блюдо вверх дном, чтобы показать, что не оставил ни капли.

Это интимный ритуал. Берется только христианское имя гостя, а так как у русских нет имени Роберт, Мария Николаевна окрестила меня Романом, его русским эквивалентом. Романом или Ромочкой я остался навсегда для своих русских друзей.