История изнутри. Мемуары британского агента.

Второй приезд царя имел место по случаю столетия Бородинского боя и освобождения России от наполео новского ига. На этот раз торжества носили националь ный характер, и на меня значительное впечатление произ вели верноподданнические демонстрации. Никогда я не видел лучших военных частей, чем казацкие, составляв шие личную охрану царя. Вполне простительно, что д0. военные иностранные атташе переоценивали военную мощь России. Между тем, настоящим символом русской силы была слабая бородатая фигурка со странным за думчивым взглядом, ехавшая верхом во главе своих войск, слабые плечи которой, казалось, были неспособны выдержать облекавшее их, как саван, бремя самодержа вия. Даже в те дни, когда в умах большинства революция была еще далека, царь внушал больше жалости и симпа тии, чем восторга. Царский визит был испытанием, кото рое в любую минуту могло превратиться в трагедию; что касается Москвы, каждый вздыхал с облегчением, когда царский поезд покидал город.

Когда пришла осень, я приобрел нового друга, кото рый должен был оказать мне ряд услуг в период моего московского ученичества. Это был Михаил Ликиардопу ло, талантливый секретарь Московского Художественно го театра. «Лики» был странным, любящим существом. На одну треть грек, на одну треть русский и на одну треть англичанин. Его секретарские обязанности давали ему твердое жалованье. Его настоящей работой в жизни бы ли переводы. Он обладал литературным чутьем, прекрас ным русским прозаическим стилем и совершенно изуми тельным знанием в совершенстве восьми или девяти ев ропейских языков. Он знал большинство крупных евро пейских писателей и перевел лучшие их произведения на русский язык. Через него я впервые встретился с Г. Уэллсом, Робертом Россом, Литтоном Строги, Гре нуилем Баркером, Гордоном Крейгом, не говоря о мно гочисленных почитателях литературы, приезжавших в Москву на поклон храму русского искусства. В свободное время он работал в одной из передовых московских газет в качестве балетного критика. Он знал всех в литератур ном, артистическом и театральном мире Москвы, и бла

годаря ему передо мной открылись двери, которые иначе остались бы для меня закрытыми.

Бедный «Лики». Во время войны он заведовал под моим наблюдением нашим отделом пропаганды, и заведо вал очень хорошо. Его темперамент был слишком непо стоянен, чтобы придавать какуюлибо ценность его поли тическим суждениям. Русское поражение так его угнетало, что он был близок к самоубийству. Самая незначительная победа бросала его в другую крайность. К концу 1915 года, убедившись в окончательном поражении России, он совер шил чрезвычайно рискованную поездку в Германию по нашему заданию, путешествуя в качестве греческого тор говца табаком и привез оттуда массу ценных сведений и новый оптимизм. Революция окончательно разрушила все его чаяния, и еще до большевистского переворота он бежал в Стокгольм, а оттуда в Англию. Как и многие русские либералы, он сделался ярым реакционером и потратил много энергии на антисемитские статьи для английской прессы. Он был прирожденным журналистом, живущим только сегодняшним днем, но благородство характера и доброта по отношению к друзьям были исключительны, и из всех моих русских друзей я больше всего жалею о нем. Он умер в Лондоне в 1924 году.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

К концу первого года моего пребывания в России я вернулся в Англию, чтобы жениться. Оглядываясь назад на это событие, с точки зрения человека средних лет, разочарованного и утратившего иллюзии, я нахожу свое поведение в высшей степени достойным порицания. Я не обладал ни деньгами, ни положением, и мои перспективы не шли дальше унылой и бесплодной карьеры на наихуд ше оплачиваемой в мире службе. Моя жена была австра лийкой по фамилии Турнер. Ее дедушка был в свое время самым богатым человеком в Квинсленде. После смерти отца на них обрушился ряд насчастий, и мать могла давать ей на жизнь не больше стадвухсот фунтов в год. Сама жена моя была хрупкого здоровья и воспитывалась в Англии и Швейцарии. Все ее друзья были богатые или зажиточные люди. Сама она привыкла к роскоши в жи зни. Просить девушку, которая воспитывалась в таком

—«vrooo* ic тому же шел лишь двадцать первый г0л ^лелитьТмиой жизнь в бедности, да еще в придачу* ^^лутхивилизованном городе, как Москва, был* ^гп^ничной дерзостью. Нужно отдать справедливость еТстл^тв: она очень быстро приспособилась к жизни, \ второй были связаны многие лишения. Мои брак бь,л сделай выгоды от которой были только на Моей