История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

Посторонний наблюдатель, следящий сегодня за Израилем, видит расколотое общество, снижение уровня национальной солидарности, борьбу между различными секторами, слабость объединяющей конструкции. Но взгляд извне может привести к ошибочной оценке. Возможно, осознание того, что израильское общество рушится и хватит последнего небольшого удара, чтобы его уничтожить, побудило Арафата усилить Вторую интифаду? Как оказалось, когда это общество, пронизанное неравенством, сталкивается с опасностью извне, оно находит силу духа, чтобы сомкнуть ряды, вывести общий знаменатель и набраться смелости для противостояния нападающим. Каждый раз, когда это происходит, встает вопрос: почему выдающиеся качества добровольчества и патриотической преданности проявляются только во время кризиса?

В первое десятилетие третьего тысячелетия в Израиле были опубликованы две книги, способные помочь разобраться в путанице израильского этоса. Первой была A Tale of Love and Darkness («Повесть о любви и тьме») Амоса Оза; через несколько лет вслед за ней последовала работа Давида Гроссмана A Woman Flees Tidings («Женщина, убегающая от вести»). С первых дней сионистской деятельности ивритская литература служила сейсмографом, фиксирующим настроение и господствующий дух движения, а также была его совестью и проводником. В 1980-е годы депрессия и замешательство, вызванные утратой ценностей и консенсуса в израильском обществе, выражались в литературных произведениях, описывающих страх перед хаосом и боль потери общественного пространства, чему была посвящена более ранняя литература. В 90-е годы этот вакуум стал предметом новой литературы, ни с чем подобным не связанной.

Теперь, в ответ на провал мирного процесса и вспышку насилия Второй интифады, эти два великих романа снова широко обсуждались публично. Амос Оз рассказывает историю своей семьи, в то же время излагая сионистскую метаисторию. Семья иммигрантов из Европы пускает корни под палящим солнцем Эрец-Исраэль в среде, враждебной молодым растениям, привыкшим к тепличным условиям. Встреча причиняет страдания и боль, но также ведет к индивидуальному и социальному возрождению и построению нового мира. В этом суть сионистской истории. В книге Гроссмана описывается непрекращающееся вторжение общественного в частное пространство Израиля и невозможность их разделения. Мать, которая бежит из дома, чтобы не слышать сообщение офицеров ЦАХАЛа о смерти ее сына на действительной службе, и отец молодого человека, страдающего от усталости в бою и терзаний во время войны Судного дня, – это фигуры, выплавленные в печи израильской реальности. Любовь к стране, преодоление скрытого слоя экзистенциальной тревоги, поддержание подобия человечности – все это типичные мотивы в ивритской литературе с начала XX века. Литература, документирующая пустоту, была вытеснена литературой, посвященной нации, обществу, всему человеческому.

Израиль – это история успеха глобального масштаба; это жизнеспособное, динамичное общество с развивающейся экономикой и наукой, получившее международное признание, находящееся в авангарде исследований, это радикальная демократия с крайней свободой слова и смелыми и агрессивными средствами массовой информации, которые без колебаний раскрывают все слабости правительства. Несмотря на постоянные жалобы в СМИ касательно прав человека, Израиль проявляет чуткость к этим проблемам не только в большей степени, чем все остальные страны Ближнего Востока, но и в большей степени, чем многие демократические страны мира, особенно когда они чувствуют угрозу. Израильская культура богата, многогранна, инновационна и постоянно обновляется, в ней происходят столкновения между высокой и популярной культурой, европейской и американской и культурой мизрахи, светской и религиозной еврейской культурой и т. д. – все это отражает мозаику культурной жизни. Тем не менее Израиль по-прежнему сталкивается с мировой критикой, которую трудно встретить где-либо еще. Каждое действие, предпринятое правительством Израиля, и каждая его неудача немедленно осуждаются в таких выражениях, которые обычно приберегают для мрачных режимов. Многие сочувствуют палестинцам, в то время как обратная сторона медали игнорируется.