История Камня

Мастер Ли громко заметил, что выражение лица очень интересное, он знает три или четыре наркотика, которые могли бы вызвать его, но ни один из них не используется в Китае. Он засучил рукава и открыл свой ящичек для инструментов, их острия сверкнули как сосульки в холодном затхлом помещении. Настоятель, казалось, собирался упасть в обморок, как и его четверо помощников, которые опасно покачнулись на ступеньках лестницы. Откровенно признаться, я так и не привык к этому зрелищу, но заставил мои глаза смотреть. Минуты шли, медленные как патока, текущая на морозе. Через десять минут Мастер Ли выпрямился, и свирепое выражение на его лице уже не было игрой света и тени.

— Собачье дерьмо, — сказал он.

Он опять наклонился над трупом, и его ножи зло задвигались.

— Никакого навоза яка и вулканического пепла, никаких косичек монахинь и Цао Цао, — пробормотал он. — Самый обыкновенный труп.

Он опять принялся за дело, и различные куски Брата Косоглазого полетели на лед.

— Наш ушедший друг недавно был в большом городе, — сказал Мастер Ли, констатируя факт. — И умер примерно через четыре часа после возвращения.

Настоятель нервно отступил назад, как если бы попал на сеанс магии. — Брат Косоглазый был в Чанъане, — прошептал он. — Он умер через несколько часов после возвращения.

— Он также играл в кости и позабыл о своих клятвах, — заметил Мастер Ли. — Но хотел бы я знать, как он мог позволить себе тысячелетние яйца?

— Никакой монах не может позволить себе даже одно тысячелетнее яйцо, — уныло сказал настоятель.

— Этот мог. И по меньшей мере три.

— Яйца, которые пролежали тысячу лет? — скептически спросил я.

— Обман, Бык! Обман и подделка, — с отвращением сказал Мастер Ли. — Гнилая действительность, раскрашенная и позолоченная ложью. Обыкновенные утиные яйца, обработанные известью. Известь просачивается через скорлупу и медленно смешивается с содержимым, и через восемь-десять недель яйцо выглядит так, как если бы ему действительно тысяча лет, и его продают за невероятную цену легковерным новым богатеям. На самом деле действительно очень вкусно. Некоторые варварские племена выращивают фрукты с таким же вкусом. Их называют авокадо. — Он бросил в ведро еще несколько отвратительных кусков. — Запор — послание богов для исследователя, — сказал он. — Настоятель, вы можете считать установленным, что в дополнении к яйцам Брат Косоглазый лакомился в Чанъане — потому что только в большом городе могут быть такие яйца — супом из карпа и моллюсков, омарами в соевом творожным соусе, маринованными гусиными ножками, тушенными вместе с черными древесными грибами, молочными поросятами с чесноком, а также конфетами, засахаренными фруктами и пикантными медовыми кексами. Я оцениваю стоимость его последней трапезы в три катти[16] серебра.

Настоятель пошатнулся и едва не упал. — Проверьте книги! — крикнул он монахам. — Возьмите списки свечей и благовоний, сверьте их с запасами! И поищите, нет ли докладов о разбоях на дорогах!

— И пускай кто-нибудь проверит, не заказывал ли Брат Косоглазый огромное количество чернил для библиотеки, — сказал Мастер Ли. — Их еще называют Ресницами Будды. И пергамента Желтый Император.

Монахи галопом помчались по лестницам, настоятель поднял свою одежду и вытер ею лоб. Мастер Ли продемонстрировал еще один окровавленный кусок мяса.

— Бык, ты должен узнать побольше о физических науках, — сказал он. — Вот это селезенка. Не очень хорошая, хотя и работающая. А это очень опасно, потому что селезенка — то место, где сосредоточена настоящая вера.

Он отделил от тела еще один неприятный предмет и помахал им в воздухе.

— То же самое можно сказать и о сердце, вместилище морали, легких, вместилище добродетели, и почках, вместилище мудрости. Единственный первоклассный орган Брата Косоглазого — печень, вместилище любви, и я подозреваю, что в последнее время библиотекаря что-то мучило, очень сильно. Исключительно опасно идти по жизни, переполненным любовью, когда тебе не хватает мудрости, добродетели и морали.

— Увы, это точный портрет Брата Косоглазого, — вздохнул настоятель. — Он был великий грешник.

Образование — важное дело, но я покрепче закрыл глаза. Мастер Ли что-то пилил, и звук эхом отдавался от каменных стен. Когда я осмелился опять взглянуть, Мастер Ли уже убрал верхушку черепа и рылся в содержимом.