Рост колонии, начавшийся в последние годы жизни Шамплена, продолжился при Монманьи. Тем не менее Новая Франция начала отставать от других колоний, созданных к тому времени в Новом Свете. Французские и английские колонии в бассейне Карибского моря процветали благодаря производству сахара; английская колония Вирджиния открыла для себя табак, а Новая Англия развивала рыболовство и разного рода коммерческое предпринимательство. Все они привлекали тысячи переселенцев. Когда в 1663 г. истек срок мандата, выданного КСУ на управление Новой Францией, население английских колоний в Северной Америке насчитывало 100 тыс. человек, а в Новой Голландии – голландской колонии на реке Гудзон – было 10 тыс. поселенцев. В Новой Франции же едва насчитывалось 3 тыс. колонистов, и торговля пушниной, которая оставалась единственным стимулом для привлечения сюда поселенцев, в значительной степени продолжала оставаться индейским промыслом. Французские торговцы пушниной практически не нуждались в работниках-французах, чтобы вести свою предпринимательскую деятельность в Квебеке, поэтому по окончании срока своих контрактов эти люди предпочитали возвращаться во Францию, а не оседать в колонии в качестве фермеров. Мечта Самюэля де Шамплена о создании крупного разносторонне развитого сообщества, которое выросло бы вокруг «поселения Квебек», оставалась нереализованной.
КСУ стала козлом отпущения, обвинявшимся в медленном развитии Новой Франции, но компанию едва ли можно было порицать за условия, которые препятствовали массовому наплыву поселенцев. Несмотря на неудачи первых лет деятельности КСУ и продолжавшиеся затруднения в сфере торговли пушниной, компания в действительности выполняла свои обязательства относительно колонизации, обеспечивала регулярный, хотя и не большой приток переселенцев. В период их правления несколько французских семей ежегодно приобретали землю и оставались на постоянное жительство, а также создавалось все больше общественных институтов. И все же население колонии было преимущественно мужским, а главным его занятием была коммерция, уходившая своими корнями в торговый альянс с гуронами и другими индейскими союзниками.
Тем не менее кроме коммерции появился другой мотив колонизации. Среди создателей Квебека протестантов было не меньше, чем католиков, и в течение первых семи лет колония вообще обходилась без священников. Однако во Франции по мере заселения новой колонии возник ажиотаж среди католиков, стремившихся приобщить к своей вере все недавно открытые земли, в том числе и Канаду. Прибывавших в Новую Францию миссионеров первоначально не интересовали духовные потребности немногочисленных торговцев и фермеров. Их привлекала возможность обращения в католичество аборигенов Северной Америки. Первые священники, приехавшие в колонию в 1615 г., были амбициозными реколлетами. Они почти сразу отправились в «большое путешествие» («le grand voyage») на каноэ по реке Оттава на земли гуронов. Та же цель вдохновляла иезуитов, прибывших в Канаду в 1625 г. Отчеты об их миссионерской деятельности – ежегодно публикуемые «донесения (реляции) иезуитов» – вскоре стали важным инструментом популяризации колонии среди состоятельной и образованной части общества во Франции.
Религиозный импульс, а не деятельность КСУ или торговля пушниной привел в 1642 г. к основанию Монреаля. Оно стало следствием действий группы французских религиозных мистиков, охваченных идеей создать в дебрях Канады город миссионеров. Руководил ими благочестивый военный Поль де Шомде де Мезоннев, а вдохновляла их энергичная и благочестивая мирянка Жанна Манс. Они собирались обратить индейские племена в католичество, убедив их поселиться вместе с французами и фактически стать ими, одеваясь, работая и думая, как французы. Однако аборигены в большинстве своем остались равнодушными к этой идее. Несмотря на идеализм и мужество многих основателей Монреаля, в 1650-е гг. миссионерское сообщество распалось, погрязнув в долгах и разочаровавшись в результатах своей деятельности. К этому времени потребности поселенцев и коммерция стали превращаться для Монреаля в raison d‘еtre119
.