История Канады

Политическая суматоха в Оттаве, движение за независимость в Квебеке, даже Экспо-67 — все это были признаки освобождения от старых страхов, ограничений и опыта. Канадцы медленно привыкали к изменениям в послевоенной стране. В моде был наконец манифест «Глобальный отказ» 1948 г. Бордюа. Двадцать лет почти непрерывного процветания убедили целое поколение, что можно иметь почти все, ничем при этом не жертвуя. Это было поколение, доходы родителей которого удвоились, а само оно могло незаметно занять удобные рабочие места среднего класса, не испытывая страха за будущее. Полагая, что они могут избавиться от демона Конфедерации, молодые квебекцы неосознанно вторили своим собратьям в Торонто или Ванкувере, призывавшим к экономической независимости от Соединенных Штатов, или молодым индейцам, мечта которых о «Красной силе»[478] сулила им собственное освобождение.

В любую эпоху богатство — основа свободы, в любую эпоху молодежь стремится обособиться. Никогда еще столько канадцев не достигало совершеннолетия одновременно и никогда еще они не были настолько обеспеченными. Канада конца 1960-х гг. — как никогда прежде — была страной молодых. Долгое процветание, старшему поколению все еще казавшееся счастливой случайностью, они считали нормальным положением вещей. В университетах и колледжах, где их училось все больше, молодым канадцам объясняли, что экономисты решили давнишнюю проблему циклических спадов; это подтверждалось и быстрым окончанием рецессии, возникшей при Дифенбейкере. Экономический совет Канады, созданный в 1963 г., должен был в будущем обеспечить еще лучшее руководство. Безграничные природные ресурсы в дальнейшем гарантировали столь же легкодостижимый рост валового национального продукта (ВНП) на 5 % в год. Освященные веками понятия самоотречения, бережливости и тяжелой работы казались столь же устаревшими и утомительными, как и нескончаемые перепалки между Пирсоном и Дифенбейкером.

Многие канадцы в 1960-е гг. уверовали в то, что могут стремиться ко всему, чего только душа пожелает. Власти сделали все, чтобы они думали именно так. По первому требованию на новые университеты и муниципальные общественные колледжи изливались благодеяния от Фонда Канадского пенсионного плана (Canada Pension Plan). Это перекликалось и с убеждениями педагогов в том, что образование приносит больше дивидендов, чем любые другие капиталовложения. Хорошие времена способствовали росту прибылей. В 1957–1967 гг. доход федерального правительства удвоился, но фактически доля Оттавы в ВНП снизилась. Только провинции, ответственные за удовлетворение требований большинства избирателей, казались ненасытными, поскольку их налоговые изъятия росли. Благодаря финансовому изобилию поддержку получило множество программ, от студенческих займов до поощрения физической культуры и любительского спорта. После восьми лет скудного существования на пожертвования Канадскому совету искусств (The Canada Council for the Arts) предоставили миллионы, чтобы подготовиться к празднованию столетия в 1967 г. К 1970-м гг. благодаря общественным фондам была создана обширная и умеющая четко выразить свои мысли «культурная индустрия». Тысячи художников, актеров, поэтов и драматургов, хотя бы скудно, но жили от щедрот государства. Еще одним событием, приуроченным к столетию Конфедерации, стала «Медикэр» — система всеобщего медицинского страхования, финансируемая из федерального бюджета, но управляемая провинциями. Впервые она была введена в 1962 г. в Саскачеване правительством ФКС под угрозой всеобщей забастовки врачей и после ожесточенных попыток отпугнуть избирателей от государственного здравоохранения. К 1967 г. создание общенациональной системы предоплаченной медицинской помощи стало насущной необходимостью. Хоть либералы обещали такую систему ив 1919 г., и в 1945 г., чтобы выполнить давнишнее обещание, понадобился нажим со стороны НДП, чья популярность в обществе быстро росла. Сопротивлялись не столько финансисты, сколько профессионалы: врачи продолжали борьбу за то, чтобы самим полностью контролировать медицинское обслуживание, в том числе и плату за него. В атмосфере эпохи освобождения права пациентов приобрели большее значение, чем права членов гильдии зажиточных профессионалов.