История каннибализма и человеческих жертвоприношений

Заккудин Ахмед, автор, который много писал об обрядах сати в Бенгалии в XVIII веке, оставил нам описание типичной ритуальной церемонии. После смерти своего мужа вдова объявляла всем о своем решении стать сати. После этого она надевала свой лучший наряд, ее усаживали в паланкин, и торжественная процессия носила ее по улицам в сопровождении неумолкающего оркестра. Прощаясь со своим домом, она патетическим жестом окунала руку в красную охру, оставляя отпечаток своей ладони на белой стене. По пути она раздавала чуть поджаренный рис и фрукты, которые у нее из рук жадно выхватывала толпа, чтобы сохранить в качестве сувенира. Погребальный костер обычно разводили на берегу реки, предпочтительно на берегу священного Ганга. По приезде к месту своей казни вдова погружалась для омовения в воду, после чего переодевалась в сухую одежду. Потом отдавала все свои драгоценности возглавляющему церемонию брамину и облачалась в белые одежды. Жрецы втирали в ее ступни лак, прикладывали окрашенный хлопок к ее рукам, перевязывали его красной ленточкой. Потом начиналось чтение молитв, и вдова обращалась к восьми властителям сторон света, и среди них к солнцу, луне и богу войны, чтобы те удостоили ее своим присутствием на этом церемониале. Она трижды обходила костер под песнопения и молитвы браминов, которые на все лады расхваливали ее поступок. Попрощавшись со всеми, она поднималась на приготовленную платформу, садилась там, укладывая голову мертвого мужа у себя на коленях, после чего ее старший сын подносил к хворосту первый факел. Сразу же все в толпе принимались громко кричать, а барабанщики бить изо всех сил в свои инструменты, чтобы таким образом приглушить ужасные вопли умирающей жертвы.

Хотя во всем мире существовало большое разнообразие ритуалов сати, этот в Индии был обычным, стандартным. Вдова сгорала на одном костре с умершим мужем. Другая его форма применялась в случаях, если муж умирал, находясь вдали от дома, или если его жена в момент его смерти оказывалась беременной. Ее обычно сжигали потом, одну, а в руках она держала что-нибудь из личных вещей своего супруга, например его чалму. Бывали случаи, когда вдовы сжигали себя на костре спустя пятнадцать лет после кончины мужа. Другие, напротив, слишком торопились, и далеко не единственная неверно информированная жена убивала себя, полагая, что ее муж умер в далекой стороне, всего за несколько часов до его благополучного возвращения. Иногда в пламени костра погибали не только жены, но и наложницы, с которыми муж хотя бы некоторое время сожительствовал, а также и его слуги-мужчины. Иногда мать сгорала вместе с сыном. Так, женщин касты ткачей обычно закапывали живыми в могиле мертвого мужа. В таких случаях могилу обычно выкапывали возле реки. Вдова спускалась в могилу, где уже лежал ее муж, а старший сын, ловко орудуя лопатой, неторопливо засыпал мать землей, пока под толстым слоем не скрывалась ее голова. Обряд сати был доступен для женщин любого возраста. Так, в 1812 году со своим мужем была сожжена его четырехлетняя «жена». В Мидрапоре же, в Северной Калькутте, в 1825 году на погребальный костер, пошатываясь, взошла столетняя вдова.

По мере того как в конце XVII и начале XIX веков такой варварский обычай все сильнее укоренялся в стране, особенно в Бенгалии, он сопровождался все большими злоупотреблениями. Многих детей насильно оставляли сиротами, а других заставляли сжигать себя заживо. Так, к примеру, поступали с так называемыми «маленькими невестами». Их привязывали к полуистлевшему трупу супруга и вместе сжигали. Иногда из одиночного жертвоприношения обряд сати превращался в массовое ритуальное убийство. Это часто происходило потому, что родители жертвы хотели повысить свой социальный статус с помощью расчетливого брака с представителями высшей касты кулинов в Бенгалии. Мужчины из знатной семьи сделали подобные браки для себя настоящей профессией, торгуя собой направо и налево, продаваясь девушкам и женщинам за деньги. Мало кто из таких «жен» подолгу жил с этим мужчиной или даже вообще встречался с ним после женитьбы – до наступления этого страшного дня казни, когда их тащили к погребальному костру. Например, в 1799 году вместе с останками одного брамина в Надии, неподалеку от Калькутты, были сожжены тридцать семь женщин. К тому времени, когда наконец костер как следует разожгли, только три из них оказались на месте. Остальных разыскивали в течение трех суток, в продолжение которых костру не давали погаснуть.