История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе

Ему пришла фантазия пойти отведать пива в новом трактире через улицу, и там был такой уютный кабинетик, что ему взбрело в голову ходить туда каждый вечер; так он и делал долгое время и всегда возвращался регулярно за четверть часа до закрытия ворот; стало быть, все шло очень хорошо и приятно. Наконец, он так разошелся, что начал забывать о времени или вовсе о нем не думал и возвращался все позже и позже; и вот как-то вечером его старый друг как раз запирал ворота – даже ключ уже повернул, когда он является. “Подождите, Билл”, – говорит он. “Как, вы еще не вернулись домой, Двадцатый? – говорит тюремщик. – Я думал, вы давным-давно дома”. “Нет еще”, – улыбаясь, говорит маленький человечек. “Ну, так вот что я вам скажу, мой друг, – говорит тюремщик, очень медленно и неохотно открывая ворота, – по моему мнению, вы попали в дурную компанию, и мне очень грустно это видеть. Я не хочу вас обижать, но если вы не можете довольствоваться порядочным обществом и приходить домой в положенное время, я вас вовсе не впущу сюда!..” Маленький человечек так весь и затрясся и с тех пор никогда не выходил за тюремные стены.

Узник так испугался, что никогда не увидит воли, что заточил себя безвылазно в тюрьме сам!

Еще одна история рассказывает о том, как «до самой смерти» будет сидеть человек, который получил в наследство 1000 фунтов, а потом родственники умершего отсудили деньги назад. Они были потрачены, вернуть нечем.

А что же Пиквик? Постепенно предоставленная ему комната заполняется соответствующими персонажами, которые раскручивают вновь прибывшего на то, чтобы тот «проставился»: он дает полсоверена, и на эти деньги приносят из столовой «горячего хереса», чтобы «прополоскать горло», и сигар. Новообретенные знакомые начинают навязывать платежеспособному Пиквику свои услуги: « – Нет ли у вас белья, которое нужно отдать в стирку? Я знаю прекрасную прачку, которая два раза в неделю приходит за моим бельем, и… ей-богу, какая чертовская удача!.. Как раз сегодня она должна зайти. Не уложить ли мне кое-что из этих вещей вместе с моим бельем? <…> Может быть, вам, любезнейший, нужно выколотить платье?»

На следующее утро Пиквику дают «постоянную прописку» в камере номер двадцать семь на третьем этаже и выдают ему «сожительский билетик». Камеру помогает найти слуга, который собирает выставленную за двери оловянную посуду, – совсем как в пятизвездочной гостинице остатки завтрака в номер. Там уже есть три постояльца – спившийся священник, мясник и лошадиный барышник. Хозяева живут в убогости и грязи: Пикик видит «три грязных тюфяка, завернутых на день в одеяло и сложенных в углу комнаты в виде своеобразной подставки для старого, надбитого таза, кувшина и мыльницы из грубого желтого фаянса с синими цветами». В «омерзительно грязной и нестерпимо затхлой камере… не было ни малейших признаков ковра, занавесок или штор. Не было даже стенного шкафа. Правда, здесь нашлось бы мало вещей, которые можно убрать в шкаф, но, как бы незначительны по размерам ни были все эти остатки хлеба, корки сыра и все эти объедки, как бы мало ни было мокрых полотенец, рваного платья, изувеченной посуды... сломанных вилок для поджаривания гренков, – они производят довольно неприятное впечатление, когда разбросаны по полу маленькой комнаты».

Видя смущение Пиквика, сокамерники объясняют ему местные порядки: они готовы от нового жильца откупиться за три шиллинга шесть пенсов в неделю, если он, конечно, поставит им галлон пива. Тогда он снимает себе отдельную камеру: «Три приятеля в один голос сообщили мистеру Пиквику, что во Флите деньги играют точь-в-точь такую же роль, как и за его стенами; что они немедленно доставят ему чуть ли не все, чего бы он ни пожелал; и что если они у него имеются и он готов их истратить, – достаточно ему выразить желание, и он может получить отдельную камеру, меблированную и в полном порядке, через полчаса».