История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе

То, что Цезарь разорится, кажется, понимают все вокруг. Господин Молине, управляющий домовладельца, у которого Бирото снял дополнительные комнаты, бросает вскользь, уходя с бала, где новое убранство той самой квартиры предстало во всем великолепии: «А в таком виде мой второй этаж будет стоить свыше тысячи экю». Бальзак поясняет: «“Ко мне скоро вернется мой второй этаж, этот человек разорится!” – таков был смысл замечания Молине».

Бал окончен. В прямом и переносном смысле. Начинают поступать счета – от архитектора, подрядчика по малярным работам, от Шеве (выражаясь современным языком, владельца кейтеринговой компании, обслуживавшей бал), из кондитерской, откуда поставлялось мороженое, из «Кафе Фуа» и из оркестра, игравшего у Бирото всю ночь. Цезарь получает счет и от господина Молине: желая снять второй этаж, Бирото согласился принять на себя обязательства оплатить счета тамошнего жильца, если он окажется неплатежеспособен, а жилец, торговец зонтами, сбежал, разорившись. Плюс этот торговец умудрился уступить Цезарю помещение не просто так, а упросив принять векселя его поставщиков на 5 тыс. франков, как выяснилось, негодные.

Как замечает Бальзак, отлично знавший законодательство о банкротстве своего времени, «случись с Цезарем несчастье, эти безумные траты окажутся достаточными, чтобы предать его в руки исправительной полиции. Купец может быть обвинен в банкротстве по неосмотрительности, если траты его признают чрезмерными. <…> В глазах некоторых людей лучше быть преступником, нежели глупцом». У Цезаря набирается счетов на 60 тыс. франков. Мелкие поставщики, которым принято платить наличными, посылают к парфюмеру по три раза, а «подобные мелочи в торговом зале хуже катастрофы». Получить деньги со своих должников Цезарь не может: его покупатели, – люди богатые, «от которых никогда не приходилось терпеть убытков, но платили по счетам они, когда вздумается».

Крупным поставщикам Цезарь выписывает векселя, но те не могут получить по ним ни гроша: слухи о надвигающемся банкротстве Цезаря уже циркулируют, поэтому векселя никто не учитывает[22]. Архитектор шантажирует: он обещает пойти к ростовщикам, если счет не будет оплачен, а это означает окончательную потерю кредита. Приносят требование уплатить гербовый сбор в 25 тыс. за оформление участков, которые Цезарю не принадлежат, потому что сумма формально не внесена. Но государству налоги он уже должен.

Поначалу Цезарь рассчитывает выкрутиться. Он надеется, что ссуду под залог участков признают незаконной, и он не будет должен, кое-что ему достанется при ликвидации конторы Рогена, ведь то, что там хранились его деньги, зафиксировано. Цезарь планирует заработать и на «Кефалическом масле» – волшебном средстве для волос, которое он только что вывел на рынок со своим компаньоном – женихом дочери. А до того дня, когда он вернет потери, он сможет дотянуть с помощью «дружеских векселей или ссуды у какого-нибудь банкира». Он все же помощник мэра, и у него орденская ленточка.

Однако оказывается, что выиграть дело касательно залога участков займет гораздо больше времени, чем думал Бирото, а в кредите ему отказывают. Опытные банкиры, в отличие от Цезаря, прекрасно понимают, что за участки он переплачивает раза в два, к тому же они оплачены векселями, то есть залог из них, даже если будет выиграно дело, – никудышный. А других возможностей залога имущества у Бирото нет. Плюс к этому в разговоре раскрывается, каков из Цезаря предприниматель, если речь не идет о хорошо известном ему парфюмерном деле. Вдобавок банкиры, к которым обращается Цезарь, – политические противники роялистов. Да и бывший приказчик, ныне состоятельный и влиятельный человек, интригует – дает Цезарю плохие рекомендации.

Остается только учесть векселя Попино, сына члена суда, жениха дочери Бирото и его компаньона по производству «Кефалического масла». У нашего знакомого Гобсека к Попино теперь больше доверия. Это операция крайне невыгодная: «Гобсек такой же банкир, как парижский палач – лекарь. Он с первого же слова требует пятьдесят процентов. …Он вам предложит канареек, чучело удава, меха летом и кисею зимой. <…> Чтобы он принял вексель за одной только вашей подписью, вам придется заложить ему жену и дочь, самого себя – словом, решительно все, вплоть до картонки для шляп, зонтика и калош… вплоть до каминных щипцов, совка для углей и дров из вашего сарая…».