История казаков со времён царствования Иоанна Грозного до царствования Петра I

Но Димитрия сильно связывала с Польшей и католичеством его предстоящая женитьба на дочери Мнишек, католичке Марине. В Москве, с первых дней воцарения в ней Димитрия, появилось много поляков. Они шумно гуляли по улицам, оскорбляли народ, не считаясь совершенно с прохожими, и даже позволяли врываться в дома. В скором времени ожидался въезд в Москву Марины и ее многочисленного штата сопровождающих родственников, знати и военных. Поведение поляков отражалось в сильной степени и на отношении народа к Димитрию, что служило главным средством возбуждения народного против него недовольства. И действительно, уже при коронации Димитрия, а также и потом, при посещении им церквей и соборов, сопровождавшие поляки сидели на лошадях и во время богослужений трубили в трубы и били в бубны. Главной целью во внешней политике Димитрий ставил войну с Турцией. Он с первых дней, после коронации, начал готовиться и собирать войска в Ельце, внимательно следил за отливкой новых пушек и сам проверял их меткость.

После длительных переговоров Димитрия с польским правительством, наконец было условлено о времени и порядке въезда Марины в Москву. 2 мая с большим великолепием и многочисленной свитой Марина въехала в Москву. Многочисленная сопровождавшая ее свита была размещена в Кремле, откуда были выведены прежние обитатели — купцы, духовенство и даже бояре. Венчание их с Димитрием произошло без согласования с церковными уставами, 8 мая, в пятницу, под праздник Николина дня. В Кремле начались свадебные веселья, на которые русские не допускались, за исключением некоторых приглашенных. Этим решили воспользоваться враги против Димитрия.

Во-первых, недовольство политикой Димитрия стало проявляться в Польше. После того, как Димитрий заявил, что он не уступил полякам не только Северской земли до Смоленска, но вообще ни одной русской земли, и отказал строить католические храмы в Москве, и, конечно, исключал всякие надежды на «воссоединение» церквей под властью папы, польский посол Гонсевский угрожающим тоном заявил ему, что Борис Годунов жив и находился в Англии. Димитрий на эту угрозу ответил: «Я вам не Годунов и меня этим не запугаете».

Более опасным был заговор внутренний. Во главе заговорщиков был князь Василий Шуйский. Через своих агентов он распускал слухи: «Что это за царь? По всему видно, что не настоящий сын Ивана: обычаев старинных не держится, ест телятину, в церковь ходит не так прилежно, как прежние цари, а перед образами не очень низко поклоны кладет; в баню не ходил, хоть бани и каждый день топятся, а он со своей еретичкой спит, да так и необмывшись, в церковь идет, и за собою поляков ведет, а они собак вводят в церковь, святыни оскверняются… Нет, он не может быть истинный Димитрий». Начинали в толпе восхвалять и Годунова. «Крикунов» хватали, но Димитрий миловал их. Поляки стали видеть опасность и предупреждали Димитрии, но он не верил и не принимал никаких мер. Верными ему оставаясь часть казаков с атаманом Карела, которые были оставлены при Димитрии после его коронации, и ухода Войска на Дон. Карела, гуляя по Москве, зорко следил за настроением и всех строго преследовал за распространение ложных слухов о Димитрии. Тогда агенты Шуйского стали распространять слухи в народе, что в Москве нет жизни от казаков.

Шуйский начал стягивать из провинций войска, направлявшиеся в Елец на сборный пункт против Турции, и сосредотачивать их в Москве. В Москву были введены войска Новгородские и Псковские. Из владений Шуйского были вызваны служащие, из которых были составлены первые отряды недовольных. В заговор с Шуйским вошли кн. Голицын и Куракин. Шуйский действовал с согласия духовенства, в том числе митрополита Гермогена. Он упрекал царя за то, что он женится на иностранке-католичке и говорит, что если Марина не будет крещена по-православному обряду перед венчанием на царство, то брак их не будет признан церковью. Гермоген был удален из Москвы и отправлен в монастырь, а на его место был поставлен архиепископ Иосаф Коломенский. После соответствующей подготовки вооруженных сил, необходимых для переворота, Шуйский ночью собрал к себе бояр, купцов, сотников, пятидесятников, которым он и объявил: «О страшной опасности, которая грозил Москве от царя, преданного полякам». Шуйский открыто заявил, что он признал самозванца царем, только для того, чтобы освободиться от Годунова… «А теперь он оскверняет храмы Божьи, выгоняет священников из домов и отдает их иностранцам… Я для спасения веры православной готов на все, лишь бы вы мне помогли…»