История Хэйкэ

– Нет, я уверена, что обычный скучный парень, даже если он бедный, который проводит время дома и уделяет какое-то внимание жене, нравился бы мне больше.

– Да, Киёмори – личность неугомонная, он вечно движим своими мечтами.

– Да, это так, – согласилась Токико.

– Вы могли бы посоветовать ему стать более религиозным. Недостаток Киёмори – его привычка умалять убеждения людей, этакое бесшабашное стремление ничего не бояться.

Чем больше он говорил о чертах характера мужа, тем больше Токико восхищалась экс-императором. К тому моменту, когда она собралась уходить, Го-Сиракава уже кое-что узнал о вкусах Токико и подарил ей отрез редкой и красивой ткани и попросил приезжать еще.

В тот же самый вечер Бамбоку прибыл в «розовый» дворик и увидел там Киёмори с Митиёси, предводителем пиратов, который год назад поселился в Рокухаре в качестве слуги главы дома Хэйкэ.

– Все закончено, мой господин, – сказал Митиёси, разворачивая большую морскую карту и разложив ее перед Киёмори. Некоторые элементы – береговая линия и порты Китая – оказались чисто предположительными; были помечены также различные маршруты через Внутреннее море.

Киёмори нетерпеливо склонился над картой:

– Бамбоку, подойди ближе и посмотри. Митиёси, с каким портом в Китае ты торговал?

– Был не один порт. Все зависело от ветра и волны.

– А как насчет Внутреннего моря?

– Я никогда в нем не был, потому что там нет хороших гаваней.

Киёмори указал на четыре или пять пунктов на карте:

– А как насчет этих?

– Они едва подходят по размерам для рыбацких лодок и небольших судов, чтобы бросить там якорь.

– А если подальше?

– Течения за пределами гаваней переменчивы. Если бы корабли могли войти в залив Кумано, там среди островов нашлись бы хорошие естественные гавани. Но в любом случае большие парусные суда китайцев не смогли бы зайти и туда.

– Жаль, – вздохнул Киёмори, поднимая глаза. – Пятьсот лет назад, когда наши посланцы ездили ко двору императоров династии Тан, богатства из Китая текли к нам нескончаемым потоком. То были славные дни!

– Лучше, чем сейчас?

– Конечно. Вам, должно быть, покажутся странными мои слова, но я убежден в том, что наша страна была более процветающей пятьсот лет назад, культура – более яркой, религиозные наставники являли большую мудрость и усердие, люди меньше воевали. Удивительно, что мы не добились никакого прогресса. На протяжении пятисот лет у нас был застой.

– В чем причина этого, как вы полагаете?

– Мы позволили себе барахтаться в трясине. Так было на протяжении веков, с тех пор, как двор перестал направлять послов к китайскому двору. Как ты думаешь, Красный Нос? – Киёмори засмеялся и быстро поправил себя: – Я имею в виду, Бамбоку. Ну, смотритель реки Камо – ты уже чересчур доволен своим титулом. Тебе, кстати, предстоит управлять одним из пяти портов на Внутреннем море, и, знаешь, мы будем отправлять в Китай один корабль за другим.

– Да, я поставлю на это все мое состояние.

– Как вы думаете, который из портов будет первым? – спросил Киёмори.

– Как насчет порта Кандзаки в устье реки?

– Не годится из-за песчаных отмелей, – уверенно ответил хозяин Рокухары.

– Муро?

– Слишком узок.

– Ну тогда какой же?

– Овада. Я много раз плавал мимо него мальчишкой. Там вдоль берега были владения моего отца. Там и мои собственные, и я всегда на корабле прохожу Оваду… И каждый раз, когда мы пытаемся высадиться на берег, нам доставляют много бед сильные ветры и плохая гавань Овады. Еще мальчишкой я задавался вопросом, что можно там сделать с гаванью.

Бамбоку с удивлением уставился на Киёмори:

– Э, вы сказали, что такие мысли появились у вас тогда, когда вы были мальчиком?

– Гм… Точнее, в ту пору, когда мне исполнилось лет этак двадцать. – Киёмори говорил с Красным Носом необычно серьезно. – Ты подумай только, Бамбоку, лишь сейчас я могу дать тебе придворный титул – это что-то такое, о чем я не смел и помыслить всего лишь несколько лет назад. А кто такой был Киёмори в молодости? Воином, которого презирали аристократы! Сторожевым псом и несчастным отпрыском дома Хэйкэ… Как мог я знать тогда, что готовит мне будущее? Я был молод, меня притесняли, валили с ног, хотя я был полон решимости жить.

– Да, я помню те дни.

– Да, ты должен помнить, Бамбоку. Когда-то ты тоже был при дворе никем. И не имелось никаких шансов на исполнение юношеских надежд – если только взбунтоваться или стать разбойником… Именно поэтому, когда проплывал с отцом мимо Овады, я мечтал о том дне, когда отрежу ломтик от прилегающего к морю холма, увижу целый флот, стоящий на якоре в этой гавани, и порт – громадный торговый центр, в который будут заходить все корабли из Китая. Вот о чем я мечтал, когда смотрел с моря.

Красный Нос, который внимательно слушал, сказал:

– Думаю, что я ошибался. Я полагал, что это – дикий план, который пришел вам в голову только недавно.

– Нет, я вынашиваю эту идею уже больше двадцати лет. Мечтай, пока ты еще не стар, Бамбоку. Мои мечты, как ты видишь, начинают принимать очертания. Это счастье, невыносимое для меня счастье…