История Хэйкэ

– Так и есть, отец, но воины недовольны. Теперь они пользуются вами как предлогом для проявления своего негодования. Они не забыли, как двор обошелся с Ёсииэ из дома Гэндзи, который провел несколько лет подавляя восстания на северо-востоке. Хотя ему сопутствовала удача, верховный совет постановил, что эту кампанию Ёсииэ предпринял исключительно по собственной инициативе, и отказался возместить ему затраты, и поэтому Ёсииэ был вынужден продать дом и земли; даже после этого он едва смог заплатить своим воинам. Кому, как не вам, отец, знать, что ваша последняя кампания – блестящая, между прочим, – была вознаграждена настолько скудно, что денег еле-еле хватило для раздачи нашим вассалам. Отсюда все и проистекает – та же самая наша бедность.

– Такова судьба воина.

– А разве справедливо, что аристократы отказывают воину во всех привилегиях и следят, чтобы он навсегда оставался под их игом? Таково их намерение, это нам известно, но каждый воин озабочен своим будущим.

– Все это не важно, ведь мы служим не им, а его величеству.

– Но они обладают правом распоряжаться нашей жизнью и смертью и могут действовать от имени трона, которому тоже служат. Мы не можем напрямую обращаться к его величеству. Что же в таком случае нам делать? Вот почему воины впали в уныние. Вы должны в конце концов вернуться во дворец.

– Время еще не пришло. Сейчас, без меня, они лучше обеспечены.

– Говорят, что Тамэёси из дома Гэндзи, бывший какое-то время в немилости, снова в фаворе во дворце. По слухам, за него перед его величеством хлопотал министр Ёринага. Все эти толки тревожат.

– Хэйта, ты опоздаешь. Нужно пораньше являться на службу. И помни, тебе еще предстоит паломничество.

– Простите, если я вас обидел, – сказал Киёмори, почувствовав, что вызвал недовольство у отца, но вместе с тем он заметил в нем твердость и целеустремленность, которой ему раньше недоставало.

Дворец отшельника в Такэде, к югу от столицы, был любимым приютом прежнего императора Тобы, который находил вид через реки Камо и Кацура настолько привлекательным, что приказал возвести там храм Анракудзюин. Когда стало приближаться время его освящения, император выразил желание построить там рядом с храмом трехъярусную пагоду и пригласил отошедшего от активной придворной жизни Накамикадо Иэнари принять участие в принесении этого дара богам, поручив ему составить проект пагоды и руководить строительством.

Нескончаемая цепочка карет аристократов, процессии священнослужителей в торжественных облачениях и толпы любопытных зевак со всей округи направились к храму, туда же за милостыней, как мухи, слетались нищие. Многочисленная стража была расставлена вдоль дороги, а на берегах рек вокруг селения Такэда и повсюду в местах привалов небо по ночам освещали огромные костры.

Пребывание прежнего императора продолжалось два дня. Ближе к вечеру второго дня полил холодный дождь, и окрестности храма, заполненные народом, странным образом опустели. Большой зал вырисовывался в темноте во всем своем великолепии, призрачно мерцавший в отраженном свете массы бивачных костров.

Стражники наконец-то собрались во временных укрытиях на поздний ужин. Еще накануне каждому выдали долю императорского сакэ, но все были чересчур заняты и раньше не могли его попробовать. Некоторые сушили у огня походные кимоно, другие уже сняли доспехи и принялись за еду.

Один из стражников заметил:

– Возможно, это просто слухи, но Ватару из дома Гэндзи не явился на освящение.

– Ватару? О, муж Кэса-Годзэн. Что с ним сталось?

– Г-м-м… Как раз перед нашим выступлением он внезапно пришел просить отпуск у министра Ёринаги, а тот, видимо, убеждал его пересмотреть решение, но Ватару вручил прошение об отставке дворцовому помощнику, и с тех пор в столице его не видели.

– Ох, что же это значит?

– Вне всякого сомнения, охваченный ненавистью к Морито, убившему Кэса-Годзэн, он отправился его искать, чтобы отомстить. Он не мог более выносить, что на него указывали, как на мужа убитой женщины.

– Едва ли можно порицать Ватару за его чувства. Но нельзя сказать, когда будет найден Морито. Мне все-таки кажется, что он обречен грешить и прожить свой срок, мучаясь угрызениями совести.

– Говорят, его видели в горах Такао или рядом с Кумано. На самом деле таких рассказов я слышал много, поэтому он должен быть жив.

Пока стражники беседовали таким образом, сияние огней между деревьев у дальней стороны дворца говорило, что окружение прежнего императора – придворные, высшее монашество и дамы – вероятно, коротало время за поэтическим соревнованием; из покоев императора, однако, не доносилось звуков музыки; вокруг них лежала темнота, и лишь струи дождя казались светлее.