История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг.

1-й Хоперский полк, получивший, как известно, официально начало своего существования только в 1845 году, не имел полкового знамени и никаких боевых знаков отличия, как часть недавно сформированная, да еще из крестьянского населения, обращенного в казачество. Но в описываемое время за казаками этого полка уже всеми признавалась добрая и усердная служба, ознаменованная не одним боевым подвигом. Вообще с первых годов, по обращении в казачье сословие 32-х селений Ставропольской губернии, жители их, новые казаки, быстро усвоили себе весь казацкий образ жизни и боевую обстановку, в которой жили старые линейцы, а также все воинские приемы и порядки; на кордонных постах и в других служебных нарядах, и командировках они показали себя воинами храбрыми, смелыми и надежными. Теперь, в составе уже штатной части, казаки 1-го Хоперского полка в течении последних пяти лет несли трудную походную и боевую службу в районе своей бригады и за Кубанью, за все это время успели не раз отличиться на бранном поле и заслужить похвалу начальства.

«За Богом молитва, а за Царем служба не пропадет», – говорит русская поговорка. В данном случае эта поговорка более всего осуществилась на деле. 26-го июня 1861 года Император Николай I пожаловал 1-му Хоперскому полку простое знамя с надписью: «За отлично-усердную службу»[116]. Под сенью этой святыни хоперцы 1-го полка в том же году успели сделать несколько походов, против неприятеля и доказать на деле, что они вполне достойны этой Царской милости.

Лето прошло сравнительно спокойно. Казаки управились с полевыми работами, так как посменно увольнялись с кордона домой. С наступлением же осени опять начались походы за р. Кубань. 1-го сентября три сотни 1-го и две – 2-го Хоперского полков с полковыми командирами, подполковниками Товбичем и Королевым, и двумя орудиями 14-й конно-артиллерийской батареи, под общим начальством полковника Васмунда, выступили в поход за Кубань на реку Маруху, где собирался отряд для экспедиции к верхней Лабе ⁵¹⁴⁾. Цель этой экспедиции, продолжавшейся почти до конца октября месяца, состояла в набеге на неприятельские аулы, принимавшие участие в движениях Магомет-Амина, чтобы опустошить их и уничтожить собранные запасы хлеба и сена. В походе на абадзехов на долю хоперцев выпали первыя схватки с неприятельскими партиями – 12-го числа у Псеменского леса, 22-го и 28-го сентября за Лабою, при разорении аулов и истреблении абадзехских продовольственных запасов. В этих делах с горцами хоперские сотни, во глав с подполковниками Товбичем и Королевым, выказали много храбрости и мужества при поражении неприятеля; в деле у Псеменского леса после жаркой перестрелки хоперцы смелым ударом отбросили абадзехов в лабинское ущелье и принудили их рассеяться[117]. Разгромив и опустошив неприятельские аулы на Б. и М. Лабе, войска возвратились на зимния квартиры, и 21-го октября хоперцы разошлись по своим станицам ⁵¹⁵⁾.

Экспедиции за Кубань, подобные описанной, производились довольно часто, всегда после уборки хлебов и трав, как у нас, так и у горцев. Эти экс педиции вызывались желанием принудить черкесов выселиться из горных трущоб на равнину, чтобы отнять у них возможность безнаказанного хищничества и разбоя. Особенно богат такими набегами период 1851–1857 гг., но они мало приносили нам пользы. Пройденные и опустошенные отрядами места тотчас же занимались снова горцами, а потерю имущества и скота они пополняли новым хищичеством в русских пределах. При усилившемся в то время движении наших войск в Чечню и Дагестан против Шамиля, на западном Кавказе мы не имели достаточно сил, разбросанных к тому же на громадном пространстве всего правого фланга, чтобы вести систематическую и настойчивую войну с закубанцами.

Кроме сотен, участвовавших в походе на Лабу, от Хоперской бригады была командирована еще одна сотня, под командою есаула Никитина в укрепление Надеждинское, где производились работы по приведению этого опорного пункта в более сильное оборонительное состояние. В октябре эту сотню сменила другая, пришедшая с Кубани, под командою хорунжего Несмашнова, которая пробыла в отряде почти до конца ноября и затем возвратилась на Кубань.