История Христианской Церкви. Том I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)

Ириней Лионский (ок. 170) считает лица херувимов (человек, лев, вол, орел) «образами деятельности Сына Божия» и соотносит Матфея с человеком, Луку — с волом, затем орла — с Марком,а льва — с Иоанном(«Против ересей», III. 11, 8). Впоследствии его ошибку исправили, поменяв символы Марка и Иоанна местами. Именно такого толкования придерживается Иероним (ум. 419) в своем «Толковании Иезекииля» и в других сочинениях. Вот цитата из предисловия к его «Толкованию Евангелия от Матфея»: «Hoec igitur quatuor Evangelia multo anteproedicta, Ezechielis quoque volumen probat, in quo prima Visio ita contexitur: "Et in medio sicut similitudo quatuor animalium: et vultus eorum faci`es hominis, et faci`es leonis, et faci`es vituli, et faci`es aquiloe" (Ezech.1:5 et10). Prima hominis faci`es Matthoeum significat, qui quasi de homine exorsus est scribere: "Liber generationis Jesu Christi, filii David, filii Abraham" (Matth.1). Secunda, Marcum, in quo[al. qua] vox leonis in eremo rugientis auditur: "Vox clamantis in deserto[al. eremo], Parate viam Domini, rectas facile semitas ejus" (Marc.1:3). Tertia, vituli, quoe evangelistam Lucam a Zacharia sacerdote sumpsisse initium proefigurat. Quarta, Joannem evangelistam, qui assumptis pennis aquiloe, et ad altiora festinans, de Verbo Dei disput^at».

Августин («О согласии евангелистов», lib. I, гл. 6) соотносит льва с Матфеем, человека — с Марком (который, как ошибочно считал Августин, опубликовал сокращенный текст Матфея), вола — с Лукой, а орла — с Иоанном, потому что «он, подобно орлу, парит над облаками человеческой немощи и взирает на свет неизменной истины самым проницательным и неотрывным взором сердца». В другом сочинении («Беседа XXXVI о Евангелии от Иоанна», гл. 8, § 1) Августин пишет: «Три других евангелиста словно бы ходили по земле с Господом нашим как человеком (tamquam сит homine Domino in terra ambulabant)и сказали о Его Божестве лишь немногое. Но Иоанн как будто считал тягостным ходить по земле и начал свое сочинение, так сказать, с раската грома… Все остальное тоже под стать этому величественному началу, и он говорит о Божестве нашего Господа, как никто другой». Августин называет четвероевангелие «счетверенной колесницей Господа, на которой Он объезжает весь мир и покоряет народы под Свое легкое ярмо». Псевдо–Афанасий (Synopsis Script.)соотносит человека с Матфеем, вола — с Марком, льва — с Лукой. Эти расхождения в толковании символов свидетельствуют о порочности аналогии. В Евангелии от Луки, который пишет о Христе как Человеке, вполне можно найти сходство и с человеком (как считает Ланге), и с жертвенным волом. Однако вариант Иеронима возобладал над остальными, и в V веке Седулий изложил его в стихотворной форме.