История Христианской Церкви. Том I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)

И здесь мы прикасаемся к глубинному источнику всех форм рационализма и подходим к пропасти, которая отделяет их от веры в сверхъестественное. Рационализм противится всему сверхъестественному и чудесному. Он отрицает присутствие Бога в природе и в истории и, как неизбежное следствие, отрицает само существование Бога. В деизме и атеизме нет места чуду; вера же в существование всемогущего Творца всего видимого и невидимого, высшей и самодостаточной Причины всех природных и исторических явлений, предполагает, что чудо может произойти в любой момент; Творец не нарушает Им же установленные законы, но проявляет Свою власть помимо обычного хода событий (а не вопреки ему). Таким образом, каждое отдельное чудо становится предметом исторического исследования. От него невозможно отделаться путем простого отрицания с высоты априорных философских предубеждений; его нужно беспристрастно изучить и признать подлинным, если оно в достаточной мере подтверждается внешними и внутренними свидетельствами.

Чудеса Христа неотделимы от Его личности и учения. Его слова так же удивительны, как и Его дела; вместе они составляют гармоничное целое и разделяют одну общую судьбу. Личность Христа сама по себе — великое чудо, и чудеса Христа — лишь естественные ее проявления. От всех смертных Его отличает абсолютная свобода от греха. Он Сам претендует на сверхъестественное происхождение и сверхъестественные способности, и отрицать их значит обвинять Его во лжи и мошенничестве. Невозможно верить в Его человеческое совершенство — которое признают и даже подчеркивают все уважаемые рационалисты — и при этом отбрасывать Его свидетельство о Самом Себе. Христос Штрауса и Ренана — самая противоречивая из всех личностей и самая невероятная из всех загадок. Между чисто гуманистическими представлениями о Христе, какое бы высокое место они ни отводили Ему на общей шкале, и верой во Христа как Сына Божьего, Которого христианство с самого начала почитало и по сей день почитает Господом и Спасителем мира, нет и не может быть никакой научной связи.

Лишив апостольскую церковь сверхъестественного начала, мы неизбежно отнимем у нее жизнь и превратим ее в гигантскую иллюзию. В кого превратится Павел, если мы откажемся от веры в его обращение, и как нам объяснить факт его обращения без веры в воскресение и вознесение Христа? Величайшие скептики современности в нерешительности застывали перед этой проблемой — у них просто не было иного выхода, как признать это событие подлинным чудом, так как иного рационального объяснения обращению Павла найти невозможно. Святой Дух был вдохновляющей и движущей силой апостольской эпохи и сделал галилейских рыбаков ловцами человеков.

У христианина, испытавшего на себе силу Евангелия, нет никаких проблем со сверхъестественным. В то, что Дух Божий возрождает и обращает людей, а Христос спасает их, он верит точно так же, как в свое собственное существование. Он принял лекарство и исцелился. Вслед за прозревшим слепорожденным он может повторить: «Одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу». Это исповедание веры кратко, однако оно сильнее любых разумных доводов. Твердыня личного опыта неприступна; упрямая логика фактов убеждает лучше, чем логика рассуждений. Всякое истинное обращение от греха к святости — это такое же психологическое чудо, каким было обращение Савла из Тарса.