История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. .)

Примечательно, что в подлинных произведениях доникейской церкви меньше чудесного и суеверий, чем в анналах Никейского века и Средневековья. История монашества связана с чудесами еще большими, чем новозаветные. Большая часть заявлений апологетов о чудесах сформулирована в общих выражениях и касается необычайных случаев исцеления от одержимости бесами (вероятно, сюда относятся называвшиеся так в данную эпоху случаи сумасшествия, глубокой меланхолии и эпилепсии) и других болезней посредством призвания имени Иисуса [136]. Иустин Мученик говорит о таких исцелениях как о часто случавшихся в Риме и по всему миру, и Ориген заявляет, что видел подобное лично, но в другом месте говорит, что чудес становится все меньше; опираясь на эти его слова, доктор Неандер, епископ Кей и другие являются сторонниками теории постепенного прекращения чудес. Тертуллиан объясняет многие, если не большую часть обращений своего времени сверхъестественными снами и видениями; так поступает и Ориген, только с большей осторожностью. Но в таком физиологическом явлении чрезвычайно трудно провести границу между естественными и сверхъестественными случаями, между вмешательствами провидения и собственно чудесами. Сильнейший из отрывков на эту тему мы находим у Иринея, который, выступая против еретиков, упоминает среди современных ему событий, происходящих в соборной церкви, не только пророчества и чудесные исцеления бесноватых, но даже воскрешение мертвых [137]; однако он не называет ни одного конкретного случая или имени; следует также помнить, что юность его приходилась почти на границу века Иоанна.

4. Моральное влияние христианства на сердца и жизни исповедующих его. Христианская религия не только учила чистейшему и высочайшему моральному кодексу из всех известных когда–либо людям; эти моральные ценности проявлялись в жизни, страданиях и смерти ее Основателя и Его искренних последователей. Все апологеты, от автора «Послания к Диогнету» до Оригена, Киприана и Августина, яркими красками представляют неизмеримое превосходство христианской этики над языческой, и их свидетельство полностью соответствовало практическим плодам церкви — что мы получим возможность увидеть из следующей главы. «Они считают нас безумцами, — говорит Иустин, — потому что мы поклоняемся Христу, распятому при Понтии Пилате, как Богу, равному Отцу. Но они не говорили бы так, если бы знали тайну креста. По ее плодам они могут узнать ее. Мы, некогда жившие в пороках, теперь учимся целомудрию; мы, занимавшиеся волшебством, посвятили себя благому, несотворенному Богу; мы, любившие деньги и имущество превыше всего, теперь добровольно отдаем свою собственность на общее благо и подаем каждому нуждающемуся; мы, сражавшиеся и убивавшие друг друга, теперь молимся за своих врагов; тех, кто преследует нас с ненавистью, мы стараемся умиротворить добротой в надежде на то, что они разделят те же благословения, которыми наслаждаемся мы» [138].

5. Быстрое распространение христианства за счет чисто морального воздействия, несмотря на величайшие внешние препятствия, ожесточенные гонения со стороны иудеев и язычников. Анонимный апологет, автор «Послания к Диогнету», принадлежащему к литературе века апостольских отцов церкви, уже указывает на этот момент так: «Разве вы не видите, как христиан бросают диким зверям, чтобы убедить их отречься от Господа, однако не могут их одолеть? Разве вы не видите, что чем больших из них наказывают, тем больше становится их количество? Это не представляется делом рук человеческих: это совершается силой Бога; это свидетельства Его явления» [139]. Иустин Мученик и Тертуллиан часто прибегают к похожим аргументам. Ориген умело пользуется этим доводом против Цельса и полагает, что такой великий успех, какого добилось христианство среди греков и варваров, образованных и необразованных людей за такое короткое время, не прибегая к силе и другим мирским средствам, принимая во внимание совместное противодействие императоров, сената, губернаторов, военачальников, жрецов и народа, может быть разумно объяснен только чрезвычайным вмешательством Божьего провидения и божественной природой Христа.

6. Разумность христианства и его согласие со всем истинным и прекрасным в греческой философии и поэзии. Все, кто жил разумно до Христа, воистину были уже христианами, хоть и не осознавали этого. Так, все христианское разумно, а все разумное можно считать христианским. Но, с другой стороны, конечно же, христианство сверхразумно (но не иррационально).