История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Термины сущность и природа в философском смысле обозначают не личность или индивидуальность, а родили вид;не ипит in num'ero,но ens ипит in multis.Все люди обладают одной сущностью, одной человеческой природой, хотя как личности или индивидуумы они очень различны [1448]. Термин homoousionв строго грамматическом плане отличается от monoousionили toutoousion,как и от heteroousion,и означает не количественную тождественность, но единство сущности или общность природы у нескольких существ. Он явно используется именно в таком значении в Халкидонском символе веры, где сказано, что Христос «единосущен (hornoousios)Отцу в том, что касается Божественности, и единосущен нам [хотя индивидуально отличен от нас] в том, что касается человеческой природы». Никейский символ веры ясно не говорит о единичности или численном единстве божественной сущности (разве что в первой статье, «Мы верим в единогоБога»), ибо для никейских отцов церкви важнее было выступить против арианства, защитив Божественность и единосущие Сына и Святого Духа Отцу. Так что если мы будем настаивать на разнице между homoousionи топооusionи при этом откажемся обращать внимание на те многие многие места у них, где с не меньшей уверенностью говорится о monarchia,или численном единстве Божества, мы могли бы обвинить их в троебожии [1449].

Однако единосущие Божественной Троицы — это не только родовое тождество, но и количественноеединство; не просто unum in specie,но также unum in numero.Три ипостаси относятся к божественной сущности не как три человека к одному роду — не как Авраам, Исаак и Иаков или Петр, Иоанн и Павел к роду человеческому; они — единственный и единый Бог. Божественная сущность абсолютно неделима в силу Своей целостности и она не может распространяться и передаваться, так как безгранична — в то время как телесная субстанция может делиться, а человеческая природа — умножаться посредством порождения себе подобных. Три божественные сущности ограничивали бы и исключали друг друга, а следовательно, не были бы безграничными и абсолютными. Полнота единой и неделимой сущности Бога со всеми Его качествами присутствует во всех ипостасях Троицы, хотя в каждой из них — по–своему: в Отце как изначальный принцип, в Сыне — через вечное порождение, в Духе — через вечную передачу. Церковь учит не однойБожьей сущности итрем ипостасям, а однойсущности втрех ипостасях. Отец, Сын и Дух не могут восприниматься как три отдельные индивидуальности, но слиты друг с другом и образуют единство [1450].

Многие отрывки из никейских отцов церкви, без сомнения, отдают тритеизмом, но нейтрализуются другими, которые, взятые по отдельности, можно было бы назвать савеллианскими; так что их положение следует считать средним между двумя крайностями. Позже Иоанн Филопон, последователь Аристотеля и монофизит из Александрии, живший в середине VI века, был обвинен в троебожии, потому что не проводил разграничения между и и считал Троицу обладающей тремя природами, тремя сущностями и божествами, по количеству личностей [1451].

2. В этой единой божественной сущности есть три личности [1452] ,или, лучше говоря, ипостаси [1453], то есть разных способа существования [1454]одного и того же неделимого и нераздельного целого, которое в Писании называется Отцом, Сыном и Святым Духом [1455].

Эти различия — не просто разные атрибуты, силы или виды деятельности Бога и не просто субъективные аспекты, в которых Он представляется человеческому уму; каждая ипостась выражает всю полноту Божества со всеми Его качествами, и три ипостаси состоят в отношениях взаимного познания и любви. Отец передает Сыну саму Свою жизнь, а Дух являет узы союза и общения между Ними. Сын говорит с Отцом и, как Богочеловек, даже молится Ему, то есть относится к Нему как одна личность к другой; Он называет Святого Духа «другим Утешителем», Которого Он пошлет от Отца, то есть отзывается о Нем как о третьей личности [1456].

Здесь ортодоксальное учение отходит от савеллианства или модализма, которые, действительно, тоже объявляли Отца, Сына и Духа отдельными друг от друга, но только считали Их разными выражениями и формами проявления единого Бога.