История христианства. Том I. От основания Церкви до эпохи Реформации

Но это не означает, что зло представляет собой какую-то "сущность". Зло не есть извечное начало, как полагали манихеи, отождествлявшие его с тьмой. Это скорее мировоззрение, предрасположенность, отрицание добра.

Еще одним движением, с которым боролся Августин, был донатизм. Читатель помнит, что распространение оно получило именно в Северной Африке, где теперь проводил служение Августин. Поэтому ему в течение всей жизни приходилось затрагивать различные вопросы, поднимавшиеся донатистами. Один из них касался законности рукоположения, совершенного недостойным епископом. На это Августин отвечал, что правомочность любого церковного обряда не зависит от нравственных качеств человека, который его совершает. Если бы это было так, христиане должны были бы испытывать постоянные сомнения относительно законности их крещения. Независимо от того, достоин или нет священник совершать то или иное таинство, оно остается в силе, несмотря на его вину или греховность. В этом отношении большинство западных церквей веками придерживались взглядов Августина на церковь и таинства, на Западе получивших официальный статус.

Кроме того, именно полемика с донатистами подтолкнула Августина к разработке теории справедливой войны. Как уже отмечалось, некоторые из донатистов, а именно циркумцеллионы, прибегли к насилию. О социальных и экономических корнях этого движения Августин, по-видимому, не Догадывался, но считал, что разбойным нападениям циркумцеллионов надо положить конец. Размышления над этим привели его к убеждению, что война может быть справедливой, но при соблюдении определенных условий. Первое из них – справедливой должна быть цель, то есть война не может быть справедливой, если ее цель – завоевание территорий или просто расширение объема власти. Второе условие справедливой войны – она должна вестись законно установленной властью, дабы не допустить сведения личных счетов. Однако в последующие века вопреки тому, как мыслил Августин, этот принцип начал использоваться для обоснования права сильного нападать на слабого и для утверждений, что слабый, со своей стороны, не имеет на это права. Фактически, такой взгляд присутствовал уже у Августина, по мнению которого циркумцеллионы не имели права вести войну против государства, в то время как государство таким правом располагало. Третий принцип – самый важный для Августина – заключался в том, что даже во время насильственных действий, неотделимых от войны, необходимо проявлять любовь.

Но наиболее значительные богословские работы Августина были направлены против пелагианства. Пелагий, монах из Британии, получил известность своей благочестивой и аскетической жизнью. Смысл христианской жизни он видел в непрестанных усилиях по преодолению греха и достижению спасения. Пелагий, как и Августин, полагал, что Бог сделал нас свободными и что источник греха заключен в человеческой воле. По его представлениям, это означает, что человек обладает способностью преодолевать грех. В противном случае грех был бы простительным.

Но Августин помнил о времени, когда он одновременно хотел и не хотел стать христианином. Это значит, что с человеческой волей не все так просто, как думал Пелагий. Бывают случаи, когда воля бессильна против связывающего ее греха. Воля не всегда подчиняется только самой себе, ибо совершенно ясно, что она реализуется не всегда.

По мысли Августина, грех обладает такой силой, что он завладевает нашей волей, и до тех пор, пока мы находимся под его властью, мы не можем направлять свою волю на освобождение от него. Самое большее, на что мы способны, – это вести борьбу между желанием и нежеланием, что лишь доказывает бессилие нашей воли. Грешник способен не желать ничего другого, кроме греха.

Но это не означает, что свободы больше нет. У грешника остается свобода выбора между разными возможностями. Но все они ведут к греху, и закрыта для него только одна возможность – перестать грешить. По словам Августина, до грехопадения человек обладал свободой грешить или не грешить. Но между грехопадением и искуплением у нас оставалась только свобода грешить. После искупления нас осеняет Божья благодать, ведущая нашу волю от жалкого состояния, в которое она попала, к новому состоянию, в котором восстанавливается свобода грешить или не грешить. Наконец, в небесном доме мы тоже будем свободными, но свободными только не грешить. Это опять же не означает, что не будет свободы выбора. Напротив, у нас останется свобода выбора между разными возможностями. Но ни одна из них не будет вести к греху.

Как мы можем сделать выбор и принять благодать? По мысли Августина, только силой самой благодати, ибо до момента обращения мы не можем не грешить и, следовательно, не можем принять такое решение. Инициатива обращения исходит не от человека, а от Бога. Кроме того, благодать непреодолима, и Бог дает ее тем, кто для нее предназначен.