История Киева. Киев советский. Том 2 (1945—1991)

Великий комбинатор спалился на любви к казённому транспорту – на мелочи, на ерунде. В Ленинградском обкоме Нимкус истребовал машину с водителем и уехал отдыхать на озёра. Прошло три дня – ни машины, ни «академика». Управделами навёл справки, позвонил знакомому из КГБ, и после этого Нимкуса разоблачили. С подложными документами он приехал в Ленинград из Прибалтики. На обаянии, на кураже, на жонглировании именами министров и председателей, туманными намёками на таинственную «закрытую тематику» выбил себе квартиру, а вслед за ней – брони, билеты, гостиницы, машины. Великий комбинатор гастролировал по всему Союзу, селился по звонку в блатных гостиницах, его кормили и поили директора оборонных заводов. За годы гастролей всего два человека спросили у него удостоверение – телефонистка Кремлёвского дворца съездов и Дед. По запросу «академик Нимкус» Google выдаёт пустую страницу. Дед выдумал это имя. Когда он сочинял свои мемуары, великий комбинатор был ещё жив – удивительный реликт, призрак из другой эпохи. Эту эпоху и сейчас ещё можно разглядеть вокруг – так сквозь евроремонт иногда просвечивают старые советские обои.

Дед умер 1.07.2014, когда в центре столицы всё потушили, но уже вовсю пылало на востоке. Остался архив – несколько тысяч снимков. Почти все выглядят одинаково: на них толпятся первые и вторые секретари бесчисленных обкомов и горкомов, завы и замы, ответственные работники. Полноватые мужчинки за пятьдесят с крестьянскими лицами в костюмах и пальто, в каракулевых шапках и с непокрытыми сединами, со значками на лацканах и без – они несут венки, перерезают ленточки, машут с трибун, рукоплещут. Дед обычно где-то сбоку, он лет на десять-пятнадцать моложе всех, он тоже несёт, перерезает, машет, рукоплещет. Признаться, я не понимаю, как он выкраивал время, чтобы работать. За одиннадцать лет, которые он был мэром, в Киеве возвели несколько жилых массивов, Московский мост и центральный ЗАГС, реконструировали Олимпийский стадион и проложили линию метро на Оболонь. Прокладывать эту ветку хотели открытым способом, через Подол, и Дед обнаружил, что вот-вот подчистую снесут дома вдоль улицы Сагайдачного. К всеобщему неудовольствию он заявил, что рушить историческую застройку – варварство. Улица осталась цела.