История княжеской Руси. От Киева до Москвы

Теперь ни о каком наступлении на Новгород говорить не приходилось. Кому охота столкнуться с Литвой? Да и хан ни за что не позволил бы развязать войну с ней. Но Узбек вместо боевых действий продолжал свои излюбленные игры, выстраивал хитрые политические комбинации. Когда обстановка, вроде бы, зашла в тупик, он сделал точно такой же ход, как раньше с Дмитрием Горзные Очи… Калита вдруг направил посольство к Гедимину, сватал одну из его дочерей за старшего сына Симеона. Идею брака мог подсказать и одобрить только Узбек, без него никто не осмелился бы на столь вызывающий шаг. Хотя со стороны хана он был понятным и логичным. Через московского вассала Узбек протягивал Гедимину руку к примирению и союзу. А на будущее потомки русских и литовских великих князей могли стать для Орды ценными фигурами – претендовать на власть в спорных областях, в самой Литве.

Но и Гедимину ход показался выигрышным. Он собирался воевать с Орденом, для этого требовалось иметь прочный тыл, обезопасить восточные границы от татар. А кто на кого сможет влиять в будущем, Орда на Литву или Литва на Русь, у виленского властителя было свое мнение. В общем, хан оценивал выгоды с одной стороны, Гедимин совсем с другой, зато для Москвы комбинация получалась – лучше не придумаешь. Узбек делал на нее ставку, оказывал доверие, на какое-то время для нее устранялась угроза со стороны Литвы. Зимой 1333/34 г. на Русь доставили Айгусту Гедиминовну, окрестили с именем Анастасии, сыграли «великую свадьбу» с 17-летним Семеном…

Тосты великой свадьбы изрядно отрезвили новгородцев и псковичей. Становилось ясно, что Гедимин не против прибрать их к рукам, но вступать в войну за их права и «свободы» не собирается. А к митрополиту Феогносту обратился не только Калита, ему передали и ханский «намек»: до каких пор предстоятель Церкви будет поощрять откровенное неповиновение властям? Митрополит приехал во Владимир, вызвал Василия Калику на церемонию поставления Сарского епископа. Но новгородский владыка не обманывался, что церемонией дело не ограничится, прибыл «с дарами многими». Как протекали переговоры, известий не сохранилось, но Феогност крепко прижал Василия, и ему пришлось сдаться. От имени Новгорода он согласился отдать «князю Ивану на черный бор Вычегду и Печору». Через несколько месяцев в Москву наконец-то привезли «закамское серебро».

В 1335 г. Иван Данилович сам отправился в Новгород, торжественно возобновил пребывание на здешнем престоле, принял присягу. Узбек решил, что пора избавиться и от Александра Тверского, Калита привез новгородцам ханское повеление о походе на Псков. Но нет, от альянса с Литвой город все еще не отказался. Наримант-Глеб на время визита великого князя благоразумно уехал, однако оставил в Ладоге, Орешке и Копорье своих наместников. А приказ идти на Псков новгородцы наотрез отвергли. После долгих споров и пререканий Калите удалось всего лишь смягчить формулировку – что поход не отменен, а отложен.

А дружба с западными соседями оказывалась слишком ненадежной. В то же самое время, когда новгородцы цеплялись за надежды на литовцев, банды литвы ворвались в их владения и опустошили окрестности Торжка. Калита узнал об этом на обратном пути, немедленно собрал отряд новгородцев, присоединил свою дружину и послал их наказать хищников. Русским пришлось выдержать жестокий бой, немало московских и новгородских воинов сложили свои головы, но противника сломили, «литвы избиша без числа», разорили городки Осечен и Рясну. В Новгороде известие о вторжении и схватке с литовцами вызвало беспорядки. Значительная часть горожан требовала прекратить заигрывать с иноплеменниками, налаживать отношения с великим князем. Переругались, вооружались улица на улицу. Архиепископу еле-еле удалось предотвратить драку.

А Александру Тверскому даже без похода на него было над чем поломать голову. Тверские летописцы рассказывают, что он озаботился о потомстве – если умрет на чужбине, сыновья лишатся наследственных владений. Лучше уж погибнуть ему одному, но вернуть детям княжество. Вероятно, подобные сомнения имели место. Но его беспокоили обстоятельства совсем не такие благородные. За границей он промотался, «отдав имения своя, живяше во странах чужих в велием убожестве и нищете». Псковичи содержали князя скупо. Раз войны нет – получи на прокорм, и не более того. Александр ограничивать себя не умел, в Литве и Пскове он оброс новым окружением, сформировал новую дружину из русских, литовцев, немцев. Чтобы содержать ее, занимал деньги. Кредиторов успокаивал обещаниями – вот когда я сяду в Твери…

Но возвратить Тверь он мог только при поддержке Гедимина. Глядишь, и не одну Тверь… Однако Гедимин породнился с Калитой, новгородцы тоже сдавали позиции, все перспективы рухнули. Хотя Тверь мог вернуть Александру и другой властитель. Узбек. Почему бы и нет? Времени прошло предостаточно, вдруг простит? Сам Александр ехать не рискнул, в конце 1335 г. послал в Орду сына Федора прощупать почву. Он явился к хану с большими подарками, молил «со слезами многими об отце своем».