История когда-то начинается (СИ)

Она с опаской подошла к зверю, закинула ногу и села в седло. Конь рванул вперед. Они летели, сквозь зимний лес, а ветки больно хлестали по щекам. Наконец из белоснежной пелены встала тонкая белая башня, почти не заметная издали. Маринэ спешилась и подошла к ней. У башни не было ни дверей, ни щели, куда можно было пролезть. Она была из цельного камня. Маринэ обошла ее со всех сторон, а потом бессильно оперлась на нее двумя руками. В том месте, где кольцо соприкоснулось со стеной, появилась дверь. Она толкнула ее и вошла. Внутри было затхло и темно. Она наощупь поднялась по лестнице и вошла в небольшую комнату. В комнате была смятая постель, в которой давно никто не спал, стол, на котором лежали пыльные бумаги, вокруг стола высились горы книг, а в самом верху было маленькое резное окошко. Жить можно. Маринэ шагнула к столу, взяла наугад первую бумагу, стряхнула с нее облачко пыли и попыталась прочитать. Подчерка была два. Один темный, ровный витиеватый, а другой беглый. Кто-то писал какие-то заметки на полях. Но разобраться было трудно.

Маринэ вылетела с бумагой в руках из башни и подошла к коню.

— Что это?

— Тебе это не надо. — прошипел конь.

— Кто здесь жил до меня?

— Он, хозяин.

— Черный человек?

— Нет. Настоящий хозяин. Первый.

— А ты так и будешь стоять здесь? Тебе не холодно?

— Сначала, чтобы ты не умерла с голоду я схожу на охоту.

Маринэ пыталась развести костер, но ничего не выходило. Сучья были мокрые, а брать бумагу она не посмела. Кремень, что находился в сумке коня, почти сточился, а есть зайца сырым не хотелось.

— Та бумага, она с тобой?

— Ты можешь ее прочитать?

— Она тебе не нужна. Разожги с ее помощью.

Кушая зайца, она сидела на снегу, а рядом стоял конь. На клыках его была кровь. Свою долю он уже съел. Сырой.

— Кто был твоим первым хозяином?

— Юноша. Он заставил меня ему служить, наложив два запрета — запрет «крови» и запрет «кольца». Согласно запрету крови я не имею право разговаривать с хозяином, а так же принимать ту форму, которую мне удобно. Этого запрета больше нет. А запрет «кольца» еще действует.

«И пока он действует — я в безопасности». — подумала Маринэ, бросая косточку в костер.

Вечерело. Солнце медленно катилось за зимний лес.

— Ты будешь спать здесь? — спросила Маринэ.

— Я не сплю. Я буду здесь, а с утра поднимусь в башню.

***

С утра Маринэ чувствовала себя лучше. Жажда мести немного притупила боль утраты. Но она открыла глаза, она увидела черный плащ, темный волосы, склонившегося над столом человека…Это сон… Сон… Я должна проснуться. Она резко вскочила. Человек обернулся. Те же черты лица, тот же изгиб бровей, тот же плащ…

— Фер…

— Я не знал, чей облик принять. А потом решил принять облик своего последнего хозяина. Потому, что первого я не почти не помню.

Из глаз Маринэ покатились слезы. Она глотала их, прижимая пожелтевшую от времени подушку к груди.

— Это… жестоко…. Так жестоко… зачем…..

— Ты была предана моему хозяину?

— Я… любила его.

— Я не знаю, что значит любить. Я знаю только преданность.

— Это когда хочешь отдать жизнь за того, кто тебе дорог…

— Преданность.

— Это когда ты хочешь видеть его каждый день…

— Привязанность.

— Это когда ты хочешь обнять и не отпускать никогда…

— Глупость.

— А стать единым целым…

— Желание. Так что такое любовь?

— Если говорить на твоем языке, то это глупость, привязанность, преданность и желание вместе взятые. Но есть еще одна вещь, которую тебе не понять…это нечто больше… Трудно рассказывать о любви тому, кто ее не испытывал.

— Мне принять другой облик?

— Не надо. Я привыкну.

То, как он говорил. В том, как он стоял, было что-то родное, близкое. Но что-то было не то.

— Я нашел тут кое-что. Это использовал мой первый хозяин.

— Кто он?

Призрак кивнул на стену. На стене под слоем пыли было видно лицо. Маринэ подошла, счистила пыль и увидела кого-то очень похожего на Фэра. Что-то в лице. Что-то в глазах. Но волосы его были белы как снег.

— Я называл его Господин, а люди Амидон.

Так вот оно что… Амидон был предком Фэра. Я помню еще кое-что… Моя фамилия тоже была там. Мы с ним, получается дальние родственники. А если вспомнить о принцессе-узурпаторе то…. В одной книге было написано, что ее ребенок был сыном… Господи….. Нужно спросить.

— Прости, что отвлекаю… А у Фэра как звали отца?

— Я в его биографии копаться не собираюсь.

— Скажи! Это важно!

— У него не было отца. Он рос с матерью. Но она матерью ему не была. Она увезла его из замка на мне, после того как я привел принцессу сюда.

— Я ничего не…

Значит, если Амидон правил более ста лет, то вполне возможно, что Фэр мой ….

***

Когда темная, бледная женщина подошла к мосту, то она увидела другую. Та была настоящей красавицей. У нее были огромные синие глаза, а волосы золотым шелком падали на спину, обтянутую синим бархатом.

— Что ты здесь делаешь, черноокая? — спросила она, не церемонясь.

— Тоже что и ты златокудрая. — ответила женщина в черном.

— Значит, мы с тобой ищем одного человека. Но ты можешь убираться в свои темные чертоги. Я его нашла. — загадочно улыбнулась златокудрая.

— Я его вижу, но пока что он для меня недосягаем… — сказала черноокая.