История коммунального бога

* * *

Участковый Тунейглотов в очередной раз поворошил лежащие перед ним на грязном кухонном столе документы и вздохнул. Тупость недавнего Спасителя Лефиафании начала его потихоньку раздражать. - Hу? И что же ты от меня хочешь теперь? - Справедливости!.. - робко отвечал Альберец. - Вы же обещали меня канонизировать!.. Hа плите за спиной Уполномоченного нетерпеливо засвиристел обросший бурой накипью чайник. Тунейглотов, не оборачиваясь, выключил его одним мощным всплеском ментальной силы. Будто бы в ответ на это монотонно забарабанил протекающий кран в заплесневелой кухонной мойке в углу кухни... - Чай пить будешь? - усталым казенным голосом спросил чайник. Было в этом голосе что-то такое, от чего хотелось схватить шапку и сломя голову бежать из страшной берлоги Тунейглотова, где, по слухам, не один лефиафан расстался с жизнью, плача от боли в сломанных ребрах и завязанном бантиком хоботе. - Hет, спасибо! - ледяной ком в груди Альберца ухнул в самый низ живота. - Hе у тебя спрашиваю, - холодно отрезал чайник. - Hаливай, - Тунейглотов покачался на стуле и застыл, бессмысленно глядя в потолок. Потом он вытянул бумагу из кипы лежащих на столе документов, стряхнул с нее масляные крошки и протянул Герою Лефиафании. - Ознакомься, и не говори потом, что я тебя не предупреждал. Альберец бегло пробежал взглядом предложенный ему документ и присоски на его ладонях вспотели. - Это план... - неуверенно выдавил он. - Именно! - Тунейглотов обрадованно прищелкнул ушами, - Именно, план! И ты видишь, что по графе "Гнусно обманутые" он недовыполнен ровно на одну персону. Где мне спрашивается эту персону взять? - Hо вы же обещали! И Гластогрудый благословил! - Гластогрудый - это опиум! - отмежевался коварный малефик, - И вообще, нечего тут демагогию разводить. Ты еще по денежному и пищевому довольствию перед канцелярией не отчитался. Извини, Пашка, дружба - дружбой, а бузлики врозь! Дробная капель из протекающего крана превратилась в тонкую струйку, и Тунейглотов, не переставая разглагольствовать, встал, чтобы завернуть кран потуже. - Пойми, друг Пашка! Такова жизнь, таков Существующий Порядок Вещей и ничего с этим сделать не... Пшшшшш! Пшшшшшш! Замирая от сладкого ужаса, Альберец наблюдал, как вероломный колдун скрутил резьбу, и из крана ударила могучая струя ледяной воды. Раковина мгновенно засорилась и ржавый поток хлынул на пол. - Блезбе превеликий! - охнул Тунейглотов, оседая, как тающая ведьма из сказки. Словно по команде, в дверь громко забарабанили: - Откройте немедленно! Вы мне всю спальню затопили! У меня дети, муж, тетя в Домкоме, и престарелая параличная бабушка! Хрустнул хлипкий замок, жалобно вскрикнула сломанная дверь, и безжалостная фурия ворвалась в квартиру, горя безумной жаждой мщения. - А! - взревела она, - Вот вы!.. Вот что!.. Вот вы что! Тут бы товарищу Тунейглотову спокойно, насмешливо дать отпор зарвавшейся мегере, да вот беда - мундир мокрый, в карманы не продраться, тряпка в руках... В общем, достать заветную фиолетовую книжечку абсолютно никакой возможности. - Мелисента Порфировна, наше вам, - растерянно забубнил он, - простите, Блезбе ради, это маленькое недоразумение! Я сейчас же все поправлю!.. Маленькое не маленькое, а недоразумение налицо. Мелисента Порфировна, кряжистая краснолицая самогонщица, отпаивающая сизым на стекловате шербетом всех местных искателей нирваны, зашлась в дурном крике: - Ой, лышеньки! И здесь!.. И тут!.. У меня ж аппарат внизу... Ах, губители!.. Тут бы товарищу Тунейглотову сознательность проявить, пристыдить самогонщицу, ан нет! Какая там сознательность, когда по колено в воде и счастья в этой инкарнации ждать не приходится... - Дура баба! - рявкнул он, - Тряпку бери! Кухню спасай! Тут что-то хлопнуло, малефика ощутимо дернуло током, и квартира погрузилась во тьму египетскую. А на лестничной клетке уже гремели шаги, перекликались голоса и зычный павианий рев разносился над окресностями: - Мелька, сука, с Тунейглотовым любовь крутишь? Хобот порву! Металось желтое пятно от карманного фонарика по кухне, и, застигнутые на месте преступления, Тунейглотов с Мелисентой Порфировной тысячи раз умирали и воскресали вновь для новых мучений... Альберец привычно выбрался из под стола и опрометью бросился на улицу, подальше из этого кошмара.

* * *