История Константинопольских соборов IX века

Собор открылся в мае 861 года. На открытие его прибыл император с блестящей свитой. Весь город пришел в движение; улицы наполнились любопытными;[160] вероятно, многие хотели посмотреть на шествие отставленного патриарха на собор. При каких более частных подробностях произошло открытие собора, неизвестно. Но, по всей вероятности, дело происходило так же, как и на других соборах, т. е. читались различные документы, имеющие отношение к созванию самого собора; может быть, говорились речи от лица императора и кем–либо из первенствующих епископов. По–видимому, на первом же заседании собора определено было призвать сюда отставленного патриарха Игнатия, без сомнения, для того, чтобы доказать его виновность в порождении смут в Византийской Церкви. С целью пригласить патриарха Игнатия на собор были отправлены к нему препозит[161] Ваанис и несколько низших чиновников. Игнатий сначала отказывался прибыть на собор под тем предлогом, что он требует над собой суда папского; но его заявлению не было придано значения. Вторично потребованный на собор, Игнатий наконец решается идти. Но прежде чем отправиться, он захотел узнать, в каком одеянии он должен прийти на собор, в епископском ли облачении или в монашеской одежде, т. е. как судимый еще или уже осужденный. Но приглашавшие его лица не могли разрешить вопрос.[162] Дальнейшие действия происходят уже на другой день, когда приглашавшие (в третий раз) Игнатия на собор объявили ему от лица папских легатов, что он может прийти на собор в таком одеянии, какое он сам найдет наиболее приличным. Пользуясь этим позволением, Игнатий пошел на собор в полном патриаршем облачении в сопровождении некоторых епископов, священников и толпы народа. Но на дороге, близ церкви Григория Богослова, где среди улицы был поставлен крест на мраморном столбе, Игнатия встретил патриций Иоанн Кокс и от лица императора объявил ему, чтобы он пришел на собор в простом монашеском одеянии. Игнатий переоделся и в сопровождении Кокса отправился на собор; свита Игнатия принуждена была покинуть его. При вступлении Игнатия в заседание собора несколько духовных лиц и один мирянин, которые доселе показывали себя приверженцами Игнатия, осыпали его упреками за то, что он, будучи отставлен от своей должности, однако же, осмелился надеть на себя епископское облачение. Наконец Игнатий в худой монашеской одежде предстал на соборе.[163] Лишь только император Михаил увидал Игнатия, как осыпал его бранью, — так, по крайней мере, утверждают игнатианские описатели собора.[164] На эту брань Игнатий будто бы смело заметил, что ругательства все–таки легче перенести, чем мучения, указывая этим на те суровые меры, какие правительство принимало против Игнатия после его низложения. Император приказал ему сесть на простую деревянную скамью. Затем после некоторых переговоров Игнатию было дано право обратиться с несколькими словами к папским легатам. Игнатий спросил легатов: с какой целью они прибыли и заседают на соборе? Получив в ответ, что они прибыли для исследования его дела и будут поступать сообразно с церковными правилами, Игнатий заметил им: «Если так, то прежде всего вам следует удалить отсюда прелюбодея (т. е. Фотия, который назван прелюбодеем в том смысле, что он сделался пастырем Церкви при жизни своего предшественника. — А. Л.); а если вы этого не сделаете, то вас нельзя считать действительными судьями». Легаты будто ничего Н« нашли ответить на это, а только указали на императора и сказали: «На это пусть будет воля государя».[165] [166] Затем, по рассказу описателей истории собора, некоторые митрополиты осмелились было потребовать на соборе, чтобы Игнатий был снова утвержден на патриаршей кафедре. Но на это им было замечено со стороны сановников, присутствовавших на соборе: «Зачем же они согласились на низложение Игнатия?» Митрополиты дали ответ уклончивый. После этого, по словам рассказчиков, сановники неоднократно обращались к Игнатию с требованием, чтобы он заявил о своем отречении от патриаршей кафедры;[167] но трудно представить, для какой цели могло бы служить такое отречение, когда фактически он уже не был патриархом четыре года, да и притом, как было замечено нами прежде, Игнатий в свое время дал согласие на избрание нового патриарха, следовательно, перестал считать себя действительным патриархом. Судя по известиям наших документов, происходит некоторый перерыв в заседаниях собора, и они возобновляются только через несколько дней. Следующее заседание собора открывается тем, что решено было снова пригласить Игнатия на собор. Представляется не совсем понятным или, лучше сказать, не выясненным в источниках, зачем именно приглашался Игнатий на собор? Не желали ли от Игнатия того, чтобы он сам осудил свое поведение после лишения кафедры, которое выражалось в противодействии управлению Церковью Фотием, что, конечно, грозило расколом. Во всяком случае, на соборе никаким образом не мог быть поставлен вопрос: быть ли патриархом Фотию или восстановить в патриаршем достоинстве Игнатия? Но продолжаем рассказ, руководясь нашими бедными источниками. На новое требование явиться на собор Игнатий ответил отказом, потому что собор и легаты, по его словам, не соблюдают церковных правил, ибо легаты не только не прервали общения с узурпатором, т. е. Фотием, но ели–пили с ним и даже во время дороги в Константинополь принимали от него подарки; таких подкупных судей, заметил Игнатий, он не признает, он будет апеллировать к папе и только его суду он готов подчиниться. Окружавшие Игнатия духовные лица, ему преданные, рассуждали в том же духе; здесь для ободрения Игнатия припоминалась деятельность папы Иннокентия I в защиту Златоуста, без суда низложенного с кафедры, а также припоминалось правило 4–е Сардикийского собора, которым требовалось, чтобы не считалась вакантной та кафедра, епископ которой апеллирует к папе, прежде чем рассмотрено его, епископа, дело в Риме.[168] Впрочем, Игнатий не решился отвечать отказом на дальнейшее приглашение прибыть на собор. Он только счел долгом сделать то замечание, что отцы собора не знают правил церковных, ибо епископа должно приглашать на собор при посредстве тоже двух епископов, а за ним прислали одного иподиакона, а другого просто мирянина. Когда он узнал при этом, что против него хотят выставить свидетелей, которые готовы клятвенно заверить, что он, Игнатий, незаконным образом избран и посвящен, то он стал говорить: «Какие это свидетели? Кто им поверит? Какое правило повелевает, чтобы царь создавал свидетелей? Если я не епископ, то и Михаил не царь; нет здесь (в столице. — A. Л.) и действительно епископов, и сам Фотий не епископ (при чем тут Фотий, которого Игнатий не посвящал — непонятно. —А. Л.)». К этому Игнатий еще прибавил будто, что Фотий не только не пастырь, но даже и находится вне общения с Церковью. В поставлении Фотия в патриархи он находил тот важный недостаток, что Фотий сделался епископом прямо из мирян. [169] Без сомнения, все эти порицания на собор, епископов, императора Игнатий мог высказывать не на самом соборе, где не потерпели бы таких оскорблений, а перед теми лицами, которые являлись от собора приглашать Игнатия сюда, а также перед людьми, составлявшими его свиту. Когда прибыл Игнатий на собор, то, по рассказу описателей собора, его опять заставляли дать отречение от патриаршей кафедры [170] (что, впрочем, как мы сказали выше, едва ли могло иметь какое–либо значение и смысл). Между этим соборным заседанием, действительная деятельность которого остается неопределенной вследствие односторонности показаний источников, и дальнейшим заседанием проходит десять дней. Затем наступает последнее заседание по делу Игнатия. Он вызван на собор, и против него представлено семьдесят два свидетеля. Такое число свидетелей в основе своей имело некоторые канонические основания.[171] Свидетели принадлежали к лицам разных сословий; между ними были люди и низшего сословия — ремесленники, торговцы рыбой и т. д., но были и сенаторы, и придворные лица. Во главе свидетелей из высшего сословия были патрикии Лев Критик и Феодотакий. Все эти свидетели клялись и подтверждали свою клятву подписью, что Игнатий противоканоническим образом возведен в патриархи.[172] Смысл этого обвинения был тот, что Игнатий возведен в патриархи волей императрицы Феодоры без участия собора, которому, по правилам, принадлежит право избрания епископов.[173] На основании показаний этих свидетелей к Игнатию приложено было 30–е правило апостольское, по которому епископ, мирской властью введенный в обладание Церковью, отставляется и отлучается.[174] Подробности неизвестны. Игнатий после этого был объявлен осужденным и лишенным патриаршего достоинства. По известиям наших источников, на самом же соборе будто произошел акт расстрижения Игнатия. На Игнатия будто бы надеты были разорванные и грязные архиерейские одежды с включением омофора; затем один иподиакон по имени Прокопий снял с него архиерейское одеяние и потом воскликнул: «’!» [175] Папские легаты Родоальд и Захария и члены собора будто бы повторили это слово.[176] Так произошло осуждение Игнатия по рассказу игнатианских описателей.[177]