История Константинопольских соборов IX века

Два другие предложения легатов, напротив, приняты были собором очень охотно. В четвертой главе рассматриваемых предложений говорилось: «Что сделано против патриарха Фотия, как на соборе Римском при папе Адриане, так и на соборе Константинопольском (869 г.) при том же папе, следует считать уничтоженным».[325] Само по себе понятно, такого рода предложение могло быть принято на соборе лишь с радостью. Василий Мартиропольский, апокрисиарий антиохийского патриарха, заявил, что патриарх Александрийский(?) Михаил со своими епископами уже давно отверг и анафематствовал все, что учинено против святейшего Фотия, а всех, принимающих акты собора 869 года, подверг отлучению. Так же поступил, по словам Василия, и патриарх Антиохийский Феодосий, ибо он подверг анафеме всех, кто называет это сборище (869 г.) собором. Апокрисиарий патриарха Александрийского Косма указал на письмо своего патриарха в Константинополь как на выражение согласия этого последнего с тем, что предложено сейчас на соборе легатами. Илия Иерусалимский, апокрисиарий от лица прежнего и теперешнего патриархов Иерусалимских, объявил отлучение на приверженцев собрания, бывшего под руководством «сарацинских апокрисиариев». Все члены сказали: «Все мы так мыслим; все так учили; этому предложению папы Иоанна мы более радуемся, чем другим его предложениям; анафематствуем с величайшей ревностью все, что учинено было против Фотия». Пятая глава предложений выражена была в следующих словах: «Те, которые доселе отделяются от святой Церкви и от патриарха Фотия и остаются в схизматическом заблуждении, таковые лишаются тела и крови Христа, Бога нашего, а также общения с верующими, пока они пребывают в своем заблуждении». Выслушав это предложение, члены собора сказали: «Это всем угодно, вы правильно судите». При этом собор объяснил, что врагов Фотия осталось уже немного и притом они изъявляют готовность припасть к ногам Фотия и испросить у него прощения в своем грехе.

В заключение заседания легат Петр сказал: «Соблазны устранены из среды церковной, истина возблистала» и затем выразил одно желание, которое нашло себе полное сочувствие в членах собора, именно, он предложил, чтобы литургия в день праздника Рождества Христова была совершена самым торжественным образом Фотием вместе со всеми членами собора. Собор отвечал: «Да будет так, как вы говорите». Конечно, для патриарха Фотия такой факт, как служение с ним в Софийском храме легатов и всех членов собора, был в высшей степени приятен; этим давалось наглядное свидетельство, что патриарх в самом деле принят в общение всеми Церквами на Востоке и на Западе. Рассматриваемое заседание закончилось обычным многолетием императору.[326]

Пятое заседание собора происходило 26 января 880 года в том же отделении Софийского храма, где имели место и другие его заседания, начиная со второго. Первым делом отцов собора на пятом заседании было утвердить авторитет седьмого Вселенского собора. Патриарх Фотий в краткой речи сделал следующее заявление: «Собор, бывший при патриархе Тарасии в Никее, давно уже причислен к числу Вселенских в Церкви Константинопольской, но не так в других странах: в Церкви Римской и в восточных патриархатах, хотя определения названного собора и принимаются, но он не почитается равным прочим Вселенским соборам и не именуется «седьмым Вселенским собором»». Вследствие этого Фотий предложил во всех Церквах принять вышеуказанный собор как собор Вселенский седьмой. Можно полагать, что кроме тех побуждений к рассуждению о Никейском соборе 787 года, какие указаны Фотием, у него могли быть и другие побуждения высоко поднять авторитет этого собора. Сам Фотий был жарким врагом иконоборцев и заявил себя полемикой в пользу иконопочитания: поднятие авторитета собора могло быть некоторого рода санкцией его, фотия, противоиконоборческой деятельности. С другой стороны, руководителем собора 787 года был Тарасий, патриарх Константинопольский, избранный в епископы, подобно Фотию, прямо из мирян; очень возможно, что Фотию желательно было доставить возможно больший авторитет собору 787 года, ибо с этим вместе как возвышался авторитет Церкви Константинопольской (что было очень важно ввиду притязаний папства), так и отнималась возможность ставить Фотию в упрек избрание его в епископы из мирского звания. Наперед можно угадывать, как принято вышеуказанное предложение Фотия на соборе. Римские легаты или, точнее, легат Петр, заявили, что Церковь Римская всегда принимала определения Никейского собора 787 года, а теперь будет считать его наравне с прочими Вселенскими соборами и именовать его седьмым Вселенским собором.[327] Тот же Петр провозгласил: «Кто не признает второй Никейский собор Вселенским собором, тому — анафема». Прочие члены собора повторили это заявление легата. В подобном же роде высказались и уполномоченные восточных патриархов — Василий Мартиропольский и Илия из Иерусалима.