История Константинопольских соборов IX века

Легат Петр по поводу речи Фотия сказал несколько слов, в которых старался оттенить ту мысль, что Фотий обязан своим восстановлением на патриаршестве папской власти. Он сказал: «Римская Церковь и раньше восстанавливала многих епископов, лишившихся своих кафедр, как, например, Флавиана и Иоанна Златоуста Константинопольских, Кирилла и Полихрония(?) Иерусалимских; далее, папа Григорий Великий одного епископа в Далмации сначала за одно преступление лишил кафедры, а потом снова восстановил его; также папа Николай отставил от должности епископа Захарию (легат собора 861 г.), а папа Адриан восстановил его, папа же Иоанн сделал его римским библиотекарем (почетная должность).[306] Следовательно, папа Иоанн проявляет не меньпгую заботливость о пользах Церкви, как и Николай, и Адриан» (очевидно, легат здесь собственно разумел участие Иоанна в восстановлении Фотия). Члены собора сказали: «Папа Иоанн достиг тем большей славы, что он подражает Христу, единому Первосвященнику, Который пришел на землю, чтобы разрешить все узы неправды. Иоанн стал благим посредником и подражателем Христа и с ревностью занялся тем, чтобы отделившихся от своего пастыря (Фотия. — А. Л.) примирить с ним». После этого перерыва легат Петр продолжал, поясняя свою прежде высказанную мысль: «Имея перед глазами подобные примеры, Иоанн возвратил тебя, Фотия, на твою кафедру; он обнял тебя, как брата и соепископа, и с радостью принял твое общение. Все должны знать, что ты истинный брат вселенского папы». Фотий отвечал: «Благодарим Христа, Бога нашего, а также папу Иоанна, ибо он показал себя твердым в борьбе со схизматиками и содействовал общему умирению Церквей».[307] Сейчас изложенные речи легата, Фотия и собора замечательны в том отношении, что легат старался приписать как можно больше значения папе в вопросе о восстановлении Фотия, а члены собора старались раскрыть, что участие папы в этом случае не выходило за пределы основанного на законах участия римского епископа в церковных делах. Этим заканчивается круг соборных рассуждений, вызванных публичным чтением письма папы к Фотию.

Дальше на том же втором заседании читаны были различные послания восточных патриархов по делу восстановления Фотия; но они, что и естественно, не возбуждают больших прений. Легаты сделали предложение прочесть послания восточных патриархов. Прежде всего введен был пресвитер Косма, недавно прибывший в столицу апокрисиарий патриарха Александрийского Михаила II; он привез два послания, которые и были вручены Фотию. Прочитано было первее всего послание патриарха к императору Василию. Его содержание может быть передано в кратких словах. Патриарх выражает величайшую радость, что Фотий снова занял патриаршую кафедру, заявляя, что снова стал на «свещнице первосвященства» славный муж для того, чтобы «светом речей своей мудрости и науки освещать всю Церковь». Кто не находится в общении с ним и не признает его вполне законным патриархом, жребий таковых, говорит патриарх, с богоубийцами (иудеями). Патриарх объявляет, что он всегда считал Фотия своим соепископом. Тот же Михаил II рекомендует с лучшей стороны своего апокрисиария Косму, противополагая его александрийскому уполномоченному собора 869 года архидиакону Иосифу, которого патриарх порицает и признает самозванцем.[308] По прочтении указанного послания члены собора сказали: «Мы знаем, что восточные патриархи никогда не отделялись от общения с Фотием». Затем также читано было на соборе послание патриарха к Фотию. В этом послании патриарх обращается к Фотию с похвалами, в высшей степени лестными для византийского архипастыря; кажется, он сказал в похвалу Фотия все, что только можно сказать. Далее он заявляет, что дело Фотия рассматривалось на соборе в Иерусалиме и всеми он признан как действительный и истинный патриарх столицы. Кто не в общении с Фотием, тот считается отлученным и проклятым от Святой и Животворящей Троицы. Он утверждает, что имя Фотия внесено в церковные диптихи Иерусалимской Церкви на вечные времена.