История Константинопольских соборов IX века

Гергенрётер говорит: «Прославлением Фотия открылись заседания собора 879 года, этим же прославлением и закончились они».[340] Верно.

Собор 879–880 годов исполнен значения для Византийской Церкви. Он положил конец тому смутному и тяжкому положению вещей, какое началось со времен собора 869 года и которое продолжалось до вторичного патриаршествования Фотия и отчасти до времени рассмотренного нами собора. Лучшие представители византийской иерархии очутились было не у дел, — они отстранены были от управления Церковью. Восшествие Фотия снова на Константинопольскую кафедру открыло путь для его приверженцев к занятию ими прежних епископских кафедр; но этого было мало для фотиан. Им нужно было, чтобы воочию и торжественно открылось, что они страдали неповинно, что церковные интересы, которым они служили, дело не осуждения достойное, а полной похвалы. Это и сделано было собором 879–880 гг. В этом фотиане нашли для себя то нравственное удовлетворение, в котором естественно нуждается угнетаемая невинность. С другой стороны, всем, кто был сколько–нибудь проницателен, было ясно, что виной смут — папы с их притязаниями вмешиваться в дела чуждых им Церквей из своекорыстных расчетов. Поэтому необходимо было заставить самого папу раскаяться в своем образе действования, взять назад все то, что сделано раньше Римской Церковью во вред Византийской Церкви, и при этом дать знать папам, что их власть вовсе не так велика и обширна, их авторитет не столь непререкаем, как привыкли думать на Западе. К этой цели и стремился изучаемый нами собор — и достиг ее. Папа Иоанн, в лице легатов, признал уничтоженным то, что наиболее могло смущать Византийскую Церковь, т. е. направленные против Фотия и его приверженцев распоряжения прежних пап. Самому папскому авторитету, поскольку он выражался в формах антиканонических, нанесен был в одно и то же время и тяжкий, и ловкий удар на соборе 879–880 гг. Существенные стороны деятельности этого собора клонились к тому, чтобы доказать, что папа такой же патриарх, как и все прочие патриархи, и что его первенство между патриархами не доет ему права по своему произволу править всей Церковью.[341] Вот главные черты, в которых выражается значение собора. Церковный болгарский вопрос, который так интересовал пап ради материальных выгод, не был решен на соборе с ясностью: всякое определенное его решение повело бы лишь к новым спорам; но тем не менее на этом именно соборе указанный вопрос получил, так сказать, негласную развязку, после которой Болгария навсегда осталась при греческих христианских обрядах и под духовным руководством Восточной Церкви, с устранением латинских влияний.

Хотя в нашу задачу не входит изучение судеб, какие пришлось испытать главному лицу, около которого вращается деятельность соборов рассматриваемой нами эпохи, — Фотию, однако же считаем не лишним сказать несколько слов о последующей судьбе этого патриарха. Фотий не до конца своей жизни удержался на своей кафедре. Он принужден был оставить ее в 886 году. Виновником его низвержения был император Лев, который низвергнул Фотия для того, чтобы очистить патриаршее место для шестнадцатилетнего брата своего Стефана. Побуждением к такому поступку Лев выставлял волю своего отца Василия, завещавшего будто бы при смерти возвести Стефана в патриархи;[342] но действительным побуждением к поступку было другое. Фотий, можно утверждать, не одобрял и сдерживал Льва, хотевшего незаконным путем занять престол еще при жизни отца, и поплатился за свою ревность вскоре по восшествии Льва на престол, на который последний воссел уже по смерти отца.[343] Великий патриарх кончил свои дни 6 февраля 891 года.