История космического соперничества СССР и США

Советский космонавт Юрий Гагарин, готовый к взлету, перед запуском на орбиту, апрель 1961 года

4. Человеческая мера

Пилотируемые космические полеты представляли следующий логический шаг в американской космической программе, которая стала известна как «Project Mercury» («Проект Меркурий»). Руководитель недавно созданного Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) Т. Кейт Гленнан выбрал дату, полную символизма, чтобы огласить это новое направление — 17 декабря 1958 года, 55-ю годовщину исторического полета братьев Райт на «Китти Хоук». Для стратегов НАСА будущие космические путешественники — это люди, которых вскоре станут называть «астронавтами». Они будут выходить в космос в специально сконструированных космических кораблях и затем благополучно возвращаться на Землю. Впервые в космосе появится человек.

Существовал слегка завуалированный подтекст: программа «Меркурий» отражала намерение НАСА вывести на орбиту человека и, в конце концов, высадить человека на Луну раньше Советского Союза. Большинство американцев полагали, что у русских имеются скрытые возможности достичь той же самой высокой цели, учитывая их недавние космические достижения. В то же время американская космическая программа выглядела отстающей, брошенной на произвол судьбы и нецеленаправленной.

Но в игру вступила новая движущая сила, призывающая вступить в соревнование с Советами за престиж и превосходство в космосе. Учитывая возникшее космическое соперничество с русскими, президент Эйзенхауэр, к негодованию руководителей НАСА, придерживался принципа «тише едешь — дальше будешь». Он горячо поддержал идею запуска искусственных спутников, которые, по его мнению, были предназначены для подлинно научных целей и согласовывались с его собственным намерением утвердить свободу в небе. Более того, для Эйзенхауэра спутники предоставляли Соединенным Штатам эффективную основу для ведения воздушной разведки — в контексте холодной войны, жизненно важную функцию для обеспечения национальной безопасности Америки. Соответственно, Эйзенхауэр придавал пилотируемым космическим полетам меньшее значение, хотя все же позволил сформировать проект «Меркурий». В своем последнем бюджете, представленном в Конгрессе, он рекомендовал, чтобы ни один пилотируемый космический полет не проходил вне программы «Меркурий», если он не будет иметь «серьезного научного обоснования».

Именно Эйзенхауэр выдвинул на первое место ракетную технику Америки и даже заложил основную базу под американскую космическую программу. Однако его интерес к космосу оставался узким и большей частью сводился к необходимости создания разведывательных спутников. У него не было стремления к эффектным космическим представлениям. Сразу после запусков спутников хор критиков начал обвинять администрацию Эйзенхауэра в инертности и пассивности. Попытки Эйзенхауэра разубедить американскую общественность оказались в большой степени неэффективными. Располагая сверхсекретными разведывательными данными, Эйзенхауэр осознавал техническую слабость Советского Союза и, как ни странно, передовой характер американских ракетных программ «Атлас», «Титан», «Поларис» и «Минитмен». Он полностью понимал, что разрыва в носителях не существует. Более того, он отвергал мнение, что советские спутники отразили какое-то техническое превосходство Советского Союза. Он опасался, что любое вступление в долгосрочную «космическую гонку» с русскими будет ненужным безрассудством.

Концепция Эйзенхауэра отражала безусловное предпочтение автоматических космических станций для проведения научных исследований в космосе. Напротив, стремление к пилотируемым космическим программам — орбитальным и далее — требовало больших расходов и громадного инженерного мастерства. Для Эйзенхауэра любые амбициозные программы исследования космоса с участием космонавтов были дорогостоящими, требующими огромных вложений в аэрокосмическую промышленность. Эта точка зрения становилась все более неубедительной во времена, наступившие после запуска первого советского спутника. Возмущенные голоса, требовавшие от Соединенных Штатов активной реакции на очевидное превосходство Советов в космосе, лишь усилились к концу десятилетия. Проект «Меркурий», который был определен Эйзенхауэром достаточно узко — как программа пилотируемых космических полетов на околоземных орбитах, — станет почвой для более амбициозных американских усилий в космосе, примерно таких, с которыми мог сравниться Манхэттенский проект во время Второй мировой войны^[3]. Решающей силой, изменившей национальную политику, стал Джон Ф. Кеннеди, избранный президентом в 1960 году.