История кота Соломона и Элен, которой было непросто

Через десять дней глаза открылись, и я увидел край корзины, стоявшей у теплой печки. Увидел свои лапки – глянцево-черные в белых «носочках», как я и заказывал. Мимо ходили четыре большие ноги, две в тапочках и две в ботинках, а сверху то и дело спускались руки, чтобы тихонько погладить нас по голове. Это была не Элен, но я продолжал верить, что она придет и заберет меня.

Кошачье младенчество было счастливым. С первых дней меня брали на руки и нежно прижимали к широкой груди, в которой сердце билось так редко, что мне казалось, будто человек не доживет до следующего удара.

– Его возьмут позже всех, этого черного с белыми лапками. Первыми всегда забирают самых симпатичных.

– Да, он же последыш, самый слабенький из этого помета. Такая малявка.

Последыш! Я?! Не может быть.

Вскоре мы стали настоящими котятами: прыгали, как теннисные мячики, карабкались по занавескам и прятались под покрывалами кресел, заставляя людей хохотать над нашими проделками. Но мне не терпелось вырасти, чтобы попасть к Элен.

– У него тоскливый вид, у этого черныша.

Я все время смотрел в окно и ждал, что на дорожке к дому покажется Элен. Стали захаживать люди, чтобы выбрать себе котенка, и каждый раз мои усы вставали по стойке смирно.

В один из таких дней мой ангел вдруг скомандовала: «Прячься!» Она впервые заговорила со мной после моего рождения, так что среагировал я быстро. Через прореху в ткани я шмыгнул в пыльные потроха кресла и прислушался к разговору гостей.

– Мне бы черненького.

Это был не голос Элен.

– Черный у нас где-то тут был.

– Посмотрите под креслом.

Они отодвинули кресло, во внутренности которого я вцепился, но не нашли меня.

Наконец гости забрали двух оставшихся котят, и когда я выбрался из убежища, играть было уже не с кем. Мне было восемь недель от роду, и вскоре я должен был начать стремительно расти.

Элен не приходила. Шли дни, недели, а ее все не было.

Я перестал есть. Коту, у которого есть цель в жизни, еда ни к чему. Я целыми днями сидел на подоконнике и караулил Элен.

– Он заболел.

– Отведи его к ветеринару.

Они так и сделали, и я впервые познакомился с кошачьей переноской – ужасной скрипучей клеткой, в которой тебя болтает вверх-вниз. Будучи умным котом, я сидел тихо и думал о том, насколько бесполезно тратить силы на попытку бегства.

Ветеринар крепко держал меня за шкирку, пока его пальцы бегали по моему телу. Он с силой прощупал мои лапы и хвост по всей длине. Потом заставил меня открыть рот и заглянул внутрь. Я заметил, что его руки пахли так же, как пол на кухне. Он уложил меня на холодный стол и сказал нечто весьма обидное для гордого молодого кота вроде меня.

– Точно, это последыш.

– Но он очень ласковый. У него особенный характер. Если никому он не приглянется, мы оставим его себе.

Кошка-мать насильно заставляла меня есть, но я все тосковал по Элен. Бродить по садику и находить возвышения, на которых можно сидеть и ждать ее, стало моим любимым развлечением.

Теперь, находясь в телесной оболочке, мне было труднее увидеть своего ангела. На земле для этого нужно было сосредоточиться и отрешиться от всего остального, но даже в этом случае, к моей досаде, я видел ее как в тумане.

– Нет смысла ждать, Соломон, – сказала она. – У тебя есть пси-приемник.

Летнее утро было пасмурным. Я закрыл глаза и мысленно включил то, что ангел назвала пси-приемником. И мне сразу стало ясно, где искать Элен. Путь к ней лежал строго на юг, и определить направление мне удалось неожиданно легко. Расстояние определялось намного дольше, и у меня похолодело внутри от мысли, что дом Элен может быть в сотнях миль отсюда. Я взглянул на свои изящные лапки в белых «носочках» и нервно пошевелил длинными усами. Путешествие в сотню миль – нелегкое испытание для последыша. Эта характеристика настолько меня разозлила, что я решил действовать. Я затрусил по дороге без оглядки, взяв курс на юг.

Вот так я оказался в капоте грузовика.

Уже много часов у меня и крошки во рту не было. Боясь уснуть, я напрягал все силы, чтобы удержаться на дрожащей пластине. Иначе я либо свалился бы на бегущий асфальт, либо был бы на куски изрублен шестеренками. От испарений и шума жутко болела голова. Череп казался яичной скорлупой. Я замерз и проголодался.

Шуршащие колеса поднимали фонтан грязных брызг, которые залетали под капот, так что вскоре я насквозь промок, и слипшаяся шерсть встала торчком. Элен не возьмет меня к себе, думал я в отчаянии. Меня с трудом можно было назвать привлекательным.

Уже стемнело, когда я почувствовал, что грузовик сбавляет скорость. Изможденный, я безвольно лежал, покорно принимая каждую выбоину на дороге, и когда грузовик наконец остановился, я остался лежать, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Все тело ныло.

Я выполз наружу. Лапы подкашивались, дождь никак не заканчивался. Грузовик припарковался у магазина, рядом были какие-то дома. Я втянул ноздрями воздух. Почуял восхитительный аромат пекущегося пирога. С помощью пси-приемника я определил, что он исходит из кухни Элен.