История, которая меняет (СИ)

В ожидании завтрака и чистой одежды я стоял у окна. Взгляд сквозь призму параллакса. Фавелы имели очень четкую структуру. То, что с первого взгляда казалось хаотичными архитектурными набросками, при более детальном рассмотрении оказывалось хоть и довольно хитрым, но все же переплетением целой череды спиралеобразных верениц пригодного для жизни метража. Разглядывая это сочетание упорядоченности и абсурда, я невольно вновь и вновь возвращался мыслями к тем событиям, которые открыли для меня этот мир. Я чувствовал как во мне закипает злость. Но, как известно, злость это всего лишь слабость, окрашенная в характерный отблеск глаз, и она не имеет возможности удерживать в своих объятьях сильных людей. Выглянув за пределы своего убежища, я понял, что по факту, у меня определенно ограниченный выбор в направлении движения. Вверх и вниз. Вот в принципе и все. Вертикаль моей жизни выраженная в тропе. Обернувшись и окинув взглядом свои апартаменты, я подумал, что еще пять минут назад я был рад любому укромному уголку, а сейчас я уже мечтаю о душе и чистой одежде. Сколько же еще будет появляться нуждающихся в решении моментов, которые просто-напросто, не замечаешь в своих привычных условиях жизни. Обеспечивать себя самым элементарным становится не просто тяжело, а невыносимо трудно. После десяти лет финансового изобилия, я чувствовал себя огромным неуклюжим ребенком, который, гонимый врожденной любознательностью, только собирается сделать первый шаг в такой дивный, наполненный опасностями, но в тоже время манящий мир.

Окинув взглядом свое незамысловатое жилище, я спросил себя: "Сколько времени мне придется здесь провести? Какими игроками будет разыграна карта моей судьбы?".

Захотелось прилечь. С тоской посмотрев на провисшую сетку кровати, я понял, что с кроватью мы не подружимся и тут мое внимание привлек узкий, но длинный ковер, который закрывал не более сорока сантиметров стены. Возможно, этот проеденный молью кусок текстиля можно будет использовать вместо матраса хотя бы первое время. Я приободрился. У меня были стены. У меня была крыша и даже появилось нечто, похожее на одеяло. Я видел такие ковры в Лиссабоне. Торговцы их продавали на местном рынке. Расхваливая свои национальные узоры и рассказывая историю каждого завитка, они с удивительной теплотой и гордостью поглаживали концы, обрамленные петлевой бахромой натуральных цветов. Потянув на себя двумя руками этот застывший во времени водопад португальской вышивки, грубо закрепленный под потолком двумя гвоздями, я с удивлением обнаружил под ним проем, ведущий в небольшую темную комнатку. Придерживая рукой ковер, я максимально постарался пропустить свет чтобы осмотреться. Это небольшое помещение оказалось кухней и кладовой одновременно. В одном углу была навалена всякая рухлядь, а с противоположной стороны, если эти размеры можно было назвать сторонами, стоял столик, на котором я увидел небольшую электрическую плиту, пару тарелок и старый, сточенный кухонный нож и еще что-то, что я не успел рассмотреть, так как услышал за своей спиной шорох. Резко обернувшись, я увидел перед собой Бабел:

Ты всегда заходишь так бесшумно?

Улыбнувшись в ответ, Бабел показала мне рукой на два пакета оставленных у входа.

Вот это все что мне удалось достать. - С этими словами она сделала шаг вперед и протянула мне руку с зажатыми остатками денег. - Тут восемнадцать долларов.

И вручив мне эти деньги, Бабел вернулась к одному из пакетов и достала одежду. Это были добротный темно-синий легкий балахон и такого же цвета спортивные штаны на широкой резинке. Пока я рассматривал одежду, девочка принялась разбирать второй пакет. С деловитостью будущей женщины она извлекла две большие картонные коробки и двухлитровую бутылку минеральной воды. Открыв одну из коробок, я увидел непомерно большой сандвич. Заглянув в начинку этого кулинарного шедевра, я обнаружил в нем чудовищное ассорти: кукурузные зерна, картофель фри, бекон, жареное яйцо и еще много таких ингредиентов, чья цветовая гамма гармонично сливалась с аппетитными запахами сырного хлеба. Увидев мое изумление, Бабел задорно рассмеялась и сказала:

Это называется Podrao. Можешь начать с этого. - Сказала она, улыбаясь и открывая вторую коробку. В ней я увидел около десятка аккуратно уложенных шариков. - Bolinhos de bacalhau.

Не дожидаясь пояснения, я схватил один из них и почувствовал как горячее масло обожгло мои пальцы. Усевшись на пол, друг напротив друга, мы начали есть.

Увидев с каким аппетитом и скоростью опустошается вторая коробка, Бабел произнесла:

Я вижу тебе нравятся эти рыбные шарики.

Я кивнул головой в знак согласия.

Чертовски вкусные эти твои "Болито"

А ты кем работаешь?

Я пишу правдивые истории о настоящих людях.

А, так ты писатель?

Нет, писатель это тот человек, который сначала придумывает какую-либо историю, а потом очень много пишет для того, чтобы эта история интересно читалась. А меня интересуют люди или события недавно произошедшие, либо же те которые вот-вот должны произойти. Я журналист.

Бабел отвела руки за спину и облокотилась на них.