История, которая меняет

- Поддерживаю Ваши слова, Сальве. Мы полностью виноваты во всем происходящем. Исконные добытчики, вооруженные до зубов и опасные даже во сне, незаметно превратились в менеджеров, разносчиков писем, юристов и так далее. Но самое главное, мы на самом деле потеряли истинную свободу выражения собственного мнения. И именно поэтому женщины уже не могут рассчитывать на современных мужчин.

- Верно, мистер Майерс. Но все вокруг упорно стараются не замечать происходящих изменений, а вместо этого предпочитают называть данный процесс эволюцией. Но могу сказать одно, техническое развитие нам слишком дорого обходится. Мы теряем самих себя в гонке за будущим для своих детей. Так вот скажите мне, пожалуйста, на кой черт нашим детям нужно будет такое, лишенное самовыражения души, будущее.

Сара вмешалась:

- Стефан, я Вас прошу, не обращать на моего мужа внимание. Теории заговоров это его любимая тема. Он может говорить о них часами.

Выслушав реплику жены, Сальве поспешил нежно приобнять ее, при этом хитро подмигнув мне.

- Моя журналистская практика показывает, что теории заговора не существует. Есть только заговор, остальное всего лишь теория. - поддержал я Сальве.

С одной стороны, я прекрасно понимал этого человека, который всю свою жизнь находился с изнаночной стороны системы, которая задолго до его появления установила свои правила и решила очевидную проблему не решать, а всего лишь оградить от лишних взглядов и пустить на самотек, очертив границы, разделяющие этот город на два Мира. На самом деле у обитателей фавел были такие же права, как и у других жителей Бразилии, но с маленьким нюансом: они не имели возможности, в силу политических причин, ими воспользоваться.

- Мистер Майерс, пройдемся?

Выпив чашечку кофе и съев большой кусок бразильского кукурузного пирога, я почувствовал себя полным сил и энергии.

- Конечно! - Поблагодарив хозяйку за чудесный и такой мне необходимый завтрак, я поспешил догнать уже успевшего выйти из кухни Сальве.

Постепенно нагревающийся влажный воздух Рио еще не вызывал какого-либо дискомфорта, но ясно давал понять, что это непременно скоро произойдет. Сальве стоял, скрестив руки как Демиург, возвышающийся над своими владениями.

- Посмотрите вокруг, что Вы видите?

Это был одновременно тяжелый и легкий вопрос. Задумавшись и примерив на язык несколько обжигающих ответов, я постарался выбрать наиболее мягкий, чтобы не обидеть Сальве, но в тоже время быть максимально честным с ним.

- Скорее всего, я вижу неопределенность.

- Почему именно это, а не страдания, отчаяние, боль, безысходность? Меня этот вопрос мучает на протяжении многих лет и никакого ответа. А вам хватило менее двадцати четырех часов, чтобы разобраться в собственных ощущениях. Вам не кажется это довольно странным? - Его взгляд стал холодным, как-бы обличающим меня в празднословии.

Внимательный, не лишенный дара рассудительности, этот человек вызывал совершенно противоречивые чувства. С одной стороны примерный, заботливый, любящий семьянин, для которого счастье и благополучие тех, кого он любит, являлось чем-то большим, чем просто желание. Это было неоспоримое правило его убеждений. С другой стороны, бездушная деталь в сложном механизме взаимоотношений криминального Мира. Передо мной стоял настоящий, многоликий Демон современности.

- Нет, не кажется. Люди, они по своей природе одинаковы. Я подозреваю, что Вы отлично разбираетесь в таком понятии как «сферы влияния». Когда в спокойном, сытом, отчасти скучающем, но зачастую требовательном обществе, появляется носитель какой-либо идеи, то в независимости от массового стремления происходит своеобразное деление. Находятся как сторонники, так и противники. Со временем, те, кто изначально просто поддерживал замысел, превращаются в последователей, и именно они задают как ритм, так и направление дальнейшего движения. Идентичная картина происходит с противниками. Вот так рождаются общественные социальные тенеты. Вы только задумайтесь, кто объединяет консерваторов, либералов и социалистов?

Сальве медленно пожал плечами.

- По всей видимости, Вам это лучше знать.

- Радикалы! Именно к ним, обращаются приверженцы вышеперечисленных взглядов, когда у них возникают экономические или другие, сопутствующие правящим системам проблемы. Мы забываем самое важное. Когда какая-либо группа становится изгоем и принудительно отделяется от основной массы, то безусловно они не попадают ни в общественно-политическое, ни в философское движение. Так как хотеть кушать, и рассуждать о том, что кто-то хочет кушать - это совершенно разные вещи. И вот тут кроется тайна моего ответа. Люди за чертой — это, своего рода, уже готовые к действиям радикалы. Но так как всем вышестоящим выгодно держать спичку у фитиля, но никому не выгодно его поджигать, то и люди пребывают в постоянной растерянности по поводу, какие именно необходимо сделать движения, чтобы поправить то положение, в котором они находятся.

Сальве несколько раз хлопнул в ладони: