История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века

Существенный прогресс в передаче земли в государственное пользование достигается во время правления Ивана III, «собирателя земель», которого справедливо можно назвать отцом поместной системы. Это был период значительного экономического подъема, когда земля стала цениться гораздо больше. После присоединения Новгорода было пожаловано тысячи земельных участков необозначенного размера. В 1488 г. 8000 человек (бояр, купцов и «житьих» людей, простой народ переселение знати не затронуло) были переселены из Новгорода в близкие к Москве земли (Владимир, Нижний Новгород, Муром, Переславль-Залесский, Юрьев, Ростов Великий и Кострому). В Новгороде на их место пересилили более чем 2000 служилых людей из Москвы, включая как минимум 50 холопских семей, освобожденных боярами по указу государя и расселенных по Новгородской области. В целом около 150 боярских холопов стали держателями земли, то есть помещиками. Одновременно с этим 230 князей и московских бояр были переправлены в только что захваченные земли. Большая часть из 2000 помещиков были детьми боярскими, вполне благополучными уездными землевладельцами с небольшими поместьями.

Новая система, действовавшая на протяжении двух веков, служила разным целям. Государство было уверено, что новгородские землевладельцы будут преданы Москве. (Очень жаль, и это будет показано в главе 13, что Москва остановилась на этом механизме переселения, дабы гарантировать надежность вновь присоединенных территорий.) Это также позволяло расширение войска, преданного Москве. Каждый служилый человек был обязан за свою землю исключительно Москве, поэтому Москва могла быть уверена в его лояльности. К тому же это давало возможность создания войска практически максимального размера при примитивной экономической и налоговой системе.

Дополнительные поместные пожалования были сделаны за счет последующих захватов соседних княжеств и, фактически, на протяжении XVI в. в основном за счет отсуженной земли и земли, конфискованной у крестьян («черной земли») и у «бояр-изменщиков» и прочих. Однако поместная система никогда не достигала северной части Московии. Эти земли находились далеко от обычных мест военных действий, так что ежегодно посылать войска на войну с такого расстояния не имело резона.

Изначально поместная система в некотором смысле походила на административно-судебное распределение, назначенное по приказу из Москвы, кормление[11]. Сколько земли получал каждый помещик от каждого участка земли, а также каждая деревня или часть деревни, им полученные, фиксировалось в земельном кадастре. Записи в кадастре содержали сведения, что такая-то деревня (или часть деревни) является поместьем или кормлением такого-то помещика. Землевладелец не вмешивался в жизнь крестьянина, приписанного к нему, и, возможно, даже не сам собирал доход с поместья. Этим занималось должностное лицо великого князя. Государевы чиновники, по всей видимости пользуясь формулярами кадастров, определяли повинности крестьян, которые сохранялись примерно на традиционном уровне. Такая система продолжала действовать до 1550-х гг. Однако ни в то время, ни позже доход от поместья не имел престижа кормления, которое считалось наиболее почетным видом вознаграждения. Несомненно, престиж и превосходство, подразумеваемые кормлением[12], добавляли ему большей значимости и прибыльности, чем простое поместное владение, приносившее фиксированный доход.

Изменения в поместной системе произошли по финансовым соображениям и способствовали значительному увеличению численности традиционных в своей основе вооруженных сил стремительно расширявшейся Московии. Эти изменения не отражали собой какие-либо новые или разительные изменения в военной технике. Россия адаптировалась к новой военной технике эпохи совершенно независимо от поместной системы – с помощью введения системы новых налогов деньгами и натурой, чтобы финансировать поддержку других военнослужащих (см. главы 8—10). Насколько эффективной оказалась поместная система в увеличении конного войска, невозможно определить точно из-за отсутствия данных о количестве войска в ранний период. Большинство из приведенных цифр велики до абсурда. Так, в 1510-х и 1520-х гг. австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн писал, что видел войско в 20 000 всадников, размещенное на южной границе для защиты от нападения и грабежей со стороны крымских татар. Эта оценка заслуживает доверия. К середине XVI в. насчитывалось по крайней мере 170 000 представителей среднего служилого сословия.