История Крестовых походов

Сами бедуины носят просторные шерстяные плащи, которые покрывают все тело, включая руки и ноги. Когда вечерами идет дождь или ночью портится погода, они заворачиваются в них и, вынимая удила изо рта у лошадей, пускают тех пастись на траве неподалеку. По утрам бедуины расстилают свои накидки на солнце, вытряхивают их и покрывают новым слоем квасцов, после чего не остается ни следа влаги.

Они верят, что никто не может умереть раньше назначенного ему дня, и по этой причине отказываются надевать любые доспехи. Когда они хотят отругать своих детей, то говорят им: «Будь ты проклят — как франк, который носит доспехи из страха смерти!» В сражении у бедуинов нет ничего, кроме сабли или копья.

Почти все они носят длинные туники, похожие на подрясники у священников. Головы они покрывают тканью, которая тянется из-под подбородка, так что их угольно-черные волосы и бороды выглядят уродливо, местами — устрашающе.

Они питаются молоком от своих животных, платят аренду богатым людям, которым принадлежат пастбища для выпаса животных. Никто не знает количества этих людей; их видят то в Египетском султанате, то в Иерусалимском королевстве, то во всех других землях, принадлежащих сарацинам и иным языческим народам, которым бедуины каждый год платят большие суммы в виде дани.

Вернувшись из-за моря, я и в нашей собственной стране встречал неправедных христиан, которые следуют вере бедуинов, что человек не может умереть раньше назначенного ему дня. Эти верования служат отрицанию нашей религии, поскольку они утверждают, что Бог бессилен помочь нам.

Для тех из нас, кто служит Богу, в самом деле было бы глупо считать, что у Него нет власти продлить наши дни или охранить нас от зла и несчастий. Конечно, наша вера в Него крепнет, когда мы видим, что все это в Его власти.

Глава 8 ПОБЕДА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Февраль — май 1250 года

Теперь я продолжу рассказ о том, как с приходом ночи король и остальные после возвращения из жестокой битвы, которую я уже описывал, расположились в том самом месте, откуда мы прогнали врагов. Мои люди, которые оставались в том же лагере, принесли мне палатку, подаренную тамплиерами, и раскинули ее перед осадными машинами, которые мы отбили у сарацин. Рядом с ними король выставил охрану.

Когда наконец я лег отдыхать на постель — а я в самом деле нуждался в отдыхе из-за ран, которые получил в течение дня, — отдыха не получилось. Прежде чем день окончательно погас, по лагерю разнесся клич «К оружию! К оружию!». Я поднял слугу, который спал в ногах кровати, и сказал ему пойти и выяснить, что происходит. Он вернулся, трясясь от страха, и закричал: «Вставайте, мессир, вставайте! Тут сарацины! Они явились большим отрядом, и пешие, и конные, напали на королевских оруженосцев, которые охраняли машины, и оттеснили их к канатам наших шатров!»

Я вскочил, накинул на спину стеганый плащ, надел на голову стальной шлем и крикнул нашим сержантам: «Во имя святого Николая, они тут не останутся!» Мои рыцари собрались вокруг, у всех были раны, но мы отбросили сарацин и оттеснили их к скопищу их конных воинов, которые расположились едва ли не вплотную к машинам, которые мы отбили у них. Я послал к королю за помощью, потому что ни я, ни мои рыцари из-за полученных нами ран не могли натянуть кольчуги. Король прислал к нам Готье де Шатийона, который занял позицию перед нами, преграждая путь сарацинам.

Когда наши защитники отогнали пеших врагов, те присоединились к большому отряду конных сарацин, которые выстроились перед нашим лагерем, чтобы предупредить внезапное нападение на их армию, что стояла лагерем за ними. Восемь из ведущих командиров этого отряда, все в полном вооружении, спешились и стали укладывать что-то вроде укрытия из тесаных камней, чтобы наши лучники не смогли поразить их. Эти восемь человек посылали в наш лагерь стрелу за стрелой, ранив несколько наших людей и коней.

Посовещавшись, мы со своими рыцарями пришли к согласию, что, как только стемнеет, мы должны растащить эти камни, за которыми скрываются стрелки. Мой священник Жан де Вуази, который присутствовал при обсуждении, не был согласен ждать так долго. Оставив наш лагерь, он в одиночку в стеганом плаще и в стальном шлеме двинулся к сарацинам, таща за собой зажатое под мышкой копье, острие которого было обращено к земле, так что сарацины не могли увидеть его.

Когда он подходил к ним, сарацины осыпали его насмешками, ибо видели, что он один. Но он быстро выхватил копье из-под мышки и рванулся на них. Никому из восьмерых не пришла в голову мысль защищаться — они развернулись и пустились в бегство. Когда конные сарацины увидели, что их начальники бегут, они пришпорили коней и кинулись спасать их, а в это время из нашего лагеря высыпали пятьдесят сержантов. Конные сарацины продолжали гнать своих коней, но внезапно они отвернули в сторону, не рискнув атаковать наших пехотинцев.