История Крестовых походов

Цвет и покрой одежды, правила монастырского быта и взаимоотношений с внешним миром отличались от принципов, положенных в основу существования других орденов, что к тому времени стали появляться в Европе. Рыцари были полны решимости делить свое время между молитвой и вооруженной охраной общественного порядка, между церковными службами и войной. Что заставило их взяться за это опасное дело? Единственная награда, на которую можно было рассчитывать, — вечное спасение на небесах. К трем обетам: бедности, послушания и целомудрия — добавлен был четвертый: защищать паломников. Когда изнуренным путникам, бредущим по дорогам Палестины, томимым голодом и жаждой, только и оставалось, что посылать мольбы Господу, чтобы дал он им силы дойти до конца и уберег от разбойников или злобных сарацин, возникали вдруг на их пути молчаливые фигуры рыцарей, готовых в любую минуту помочь и защитить…

Готфруа Бульонский

Вскоре после создания ордена иоаннитов появилось еще одно братство — тамплиеров. Судя по всему, его создатель Гуго де Пайен был участником Первого крестового похода и наверняка был знаком с Готфруа Бульонским, а также с его кузеном — Болдуином, будущим королем Иерусалима. Именно от него Гуго получит поддержку при создании ордена. Именно он лично отведет рыцарям резиденцию — часть собственного дома в Иерусалиме. Ранее на этом месте стоял Храм иудейского царя Соломона. Скорее всего, именно поэтому братьев начали называть храмовниками, рыцарями ордена Храма. Храм по-французски — «тампль», и нам они известны как тамплиеры. Полное же наименование звучало так: «Pauperi commilitiones Christi Templicue Salomoniacis» — «Бедные соратники Христа и Соломонова Храма». Подобно братьям-госпитальерам, они тоже трудились не покладая рук — денно и нощно, на первых порах не получая за свои деяния никакой награды. Как свидетельствует хроника, «они носили одежды, которые давали им верующие в качестве подаяния, и в течение девяти лет несли свою службу в светском платье…» Полунищие, они вынуждены были порой ездить вдвоем на одной лошади. Такова их первая печать — два всадника на одном коне. Правда, весьма скоро количество боевых коней в ордене увеличится стократ и оба братства, рука об руку, то соперничая, то помогая друг другу, пойдут трудными дорогами Крестовых походов…

Но это случится позже — а пока в Иерусалиме еще полно неверных. Лишь после того, как дрогнула восточная стена, Танкреду удалось пробить брешь в западной. С южной стороны в город прорвался Раймунд де Сен-Жилль. Сарацины, едва увидев христиан, оставили башни и обратились в бегство… «Войдя в город, наши гнали и убивали сарацин до самого Храма Соломонова, скопившись в котором они дали нам самое жестокое сражение за весь день, так что их кровь текла по всему храму. Наконец, одолев язычников, наши похватали в храме множество мужчин и женщин и убивали, сколько хотели, а сколько хотели, оставляли в живых». По свидетельству латинских очевидцев, рыцари возжелали умертвить не менее 10 тысяч человек, а по свидетельству арабских — на порядок больше. Кто из них прав — известно лишь Всевышнему, только в Храме Соломоновом «кровь доходила до колен всадников и уздечек коней»… Первыми ворвались в него Готфруа Бульонский и Танкред. Летописец Первого крестового похода Рауль Каэнский писал о последнем: «Его часто мучило беспокойство о том, что его рыцарские битвы пребывают в несогласии с предписаниями Господними. Ибо Господь повелел тому, кого ударили по щеке, подставить ударившему и другую, рыцарские же установления повелевают не щадить даже крови родственников». Тот судный для мусульман день не оставил места подобным сантиментам.

Гюстав Доре. «Осада Иерусалима»

И вот Ифтикар Ад-Даула открыл Яффские ворота. В обмен на это он получал право свободно выйти из города. Не случись этого — вряд ли он увидел бы рассвет. Кровавая иерусалимская мясорубка перемолола всех, кто остался в павшем городе. Краткая молитва перед Гробом Господним — и вновь туда, где продолжалась резня…

«Между тем герцог и те, кто были с ним, объединив свои силы, пробегали туда и сюда по улицам и площадям города с обнаженными мечами и разили безо всякого различия всех врагов, каких только могли найти, невзирая ни на возраст, ни на чин. И такое повсюду было страшное кровопролитие, такая груда отрубленных голов лежала повсюду, что уже невозможно было найти никакой дороги или прохода, кроме как через тела убитых… Те, которые, избежав герцога и его людей, думали, что смогут избежать и смерти, если побегут в другие части города, попадали в еще большую опасность; избежав Сциллы, они натолкнулись на Харибду. Такая страшная резня врагов была учинена во всем городе, столько было пролито крови, что даже сами победители, должно быть, испытывали чувство отвращения и ужаса». Жертвой побоища стали и иерусалимские евреи, пытавшиеся найти убежище в синагоге. Крестоносцы спалили здание дотла.