История Крестовых походов

Среди территорий, объявленных «врагом номер один», значился город Безье, чей молодой виконт Раймунд-Роже Тренкавель (племянник Раймунда-старшего) считался ярым поборником ереси. Гильом Тюдельский пишет о нем: «От начала мира не существовало рыцаря доблестнее, щедрее, любезнее и приветливее его. Сам он был католиком, и в том у меня множество свидетельств каноников и клира… Но по причине своей молодости он держался накоротке со всеми, и в его владениях никто его не боялся и все ему доверяли».

В своей книге «Костер Монсегюра» Зоя Ольденбург высказывается более определенно:

«…Раймон-Роже вырос в семье, где издавна поддерживали еретиков. Его отец, Роже II, настолько почитал катаров, что отдал сына на воспитание еретику Бертрану де Сэссаку. Его мать, Аделаида, сестра графа Тулузского, участвовала в обороне крепости Лаваур от крестоносцев легата Генриха Альбанского. Его тетка, Беатриса Безьерская, вышедшая за графа Тулузского, удалилась в обитель „совершенных“. Воспитанный в среде, где весьма почитали катарскую церковь, юный Раймон-Роже был еретиком настолько, насколько им мог быть дворянин его круга: католик по обязанности и катар по сердцу. Это было известно, и катары всегда потом почитали виконта как мученика веры…»

Правда, оказавшись лицом к лицу с армией, «подобной которой никогда не видели», виконт попытался оправдаться, ссылаясь на юный возраст, – в конце концов, сын за отца не ответчик, и «тулузская ересь» расцвела в стране, еще когда он был ребенком. Но его готовность покориться церкви не возымела успеха. Оставалось продумывать план обороны.

Времени было мало. Очевидцы рассказывают: убедившись, что примирение невозможно, Тренкавель велел седлать коня и на рассвете был уже в Безье. Горожане, «и старые и молодые, и бедные и знатные, – все спешили к нему». Обещав прислать подкрепление и сделав необходимые распоряжения, он отправился в Каркассон – столицу домена. Теперь его судьба была в руках жителей Безье. Хорошо укрепленный город, стоящий на старинной римской дороге, ведущей в Каркассон, мог задержать крестоносцев. И жители начали готовиться к обороне. На это им было отпущено не более трех дней: неприятельская армия подошла достаточно близко. Углубив рвы вокруг стен, горожане успокоились – в городе вполне хватало съестных припасов, и долгая осада была им не страшна. А вот сумеют ли крестоносцы прокормить свою необъятную армию – большой вопрос. Скорее всего, неприятель быстро снимет окружение и уйдет – думали жители Безье, наблюдая, как тот раскидывает шатры вдоль левого берега Орба.

Меж тем из лагеря захватчиков поступило предложение: Безье пощадят, если католики выдадут легатам еретиков. В списке значилось ровно 222 имени, некоторые из которых были помечены «val.» (вальденс). Епископ города предложил правоверным католикам спасти свои жизни, покинув крепость. «Уж лучше мы умрем в пучине морской, чем выдадим наших горожан и откажемся защищать наш город и наши свободы», – таков был ответ. «Мы будем защищаться до последней капли крови, прежде чем нас вынудят пожрать собственных детей», – этот ответ прозвучал, как присяга на верность виконту. Что ж, по негласному закону средневековых войн, если крепость не сдавалась сразу, штурмующие уничтожали всех, кто попадался им на глаза… Безье сам выбрал свою судьбу.

Епископ Рено де Монпейру все же покинул город, захватив с собой нескольких христиан. Они шли под свист и улюлюканье толпы, оставляя своих собратьев на верную смерть. Впрочем, последние вели себя так, будто ничего особенного не происходило, что несколько озадачивало крестоносцев. Надежда повергнуть неприятеля в ужас внезапным вторжением рухнула в один миг. Было очевидно – прекрасно укрепленный Безье, располагавшийся высоко на холме, сможет легко отражать любые атаки. То, что произошло дальше, невозможно объяснить ничем иным, как Божественным провидением, – именно так назовет случившееся Арнольд-Амори: