История Крестовых походов

А тем временем Довмонт Псковский со своей дружиной «утюжил» Ливонию – и вернулся «с большим полоном». Когда же немцы, собрав в «громящий кулак» остатки сил, перешли границу и сожгли несколько псковских сел, князь погнался за ними – и вновь разбил. По свидетельству летописцев, соотношение сил было еще более неравным, чем прежде, – 60 русских против 800 ливонцев. В 1269 году магистр опять пришел под Псков «с силою тяжкою»: больше недели стояли немцы под городом и «с уроном» отступили… Последний раз Довмонт отбил их от Пскова в 1298-м – а через год умер, оставив после себя славу не только героя, но и «божьего человека» – был он «милостив безмерно, священников любил, церкви украшал…».

Что же касается «разных прочих шведов», память о доблестях Александра Невского надолго отбила у них охоту воевать с русскими. Вот что писал в своей булле римский папа:

«…Из писем дражайшего во Христе сына нашего Вальдемара, прославленного короля Швеции, стало известно неприятнейшее для нашего слуха и души сообщение о тягчайших и жестоких нападениях, которые очень часто переносят верноподданные этого королевства от врагов Христа, называемых обыкновенно карелами, и от язычников других близлежащих областей. Действительно, среди всех прочих опасностей, которые причинили названному государству коварство и жестокость этого племени, особенно в этом году, когда оно, неистово вторгнувшись в некоторые части данного государства, свирепо убило многих из верноподданных, пролило множество крови, много усадеб и земель предало огню, подвергло также поруганию святыни и различные места, предназначенные для богослужения, многих, возрожденных благодатью священного источника, прискорбным образом привлекло на свою сторону, восстановило их, к несчастью, в языческих обычаях и тягчайшим и предосудительным образом подчинило себе…»

Жестокое племя, о котором идет речь, – и есть русичи; в 1256-м крепко ударили они по шведам, вторгшимся на исконные земли еми. Это теперь шведский язык в Суоми – второй государственный, а тогда емь, как один человек, восстала против захватчиков.

Александр немедля отправился в поход. Увы, вернуть Новгороду землю еми не удалось – зато коренные новгородские владения вдоль берегов Финского залива агрессору не достались. Правда, граница земель еми и карел фактически превратилась в государственную границу Швеции и Новгорода. Она начиналась на берегу Финского залива, всего в паре десятков километров от устья Невы.

В те далекие времена от нынешнего благодушия не было и следа – порабощенная емь пылала по отношению к шведам лютой ненавистью. А последние, ощущая себя словно на пороховой бочке, стремились во что бы то ни стало отрезать финские племена от контакта с новгородцами. «Пощипывать» русичей словно бы входило у них в привычку. То шведские суда напали в Ладожском озере на новгородских купцов. То швед Трунда с отрядом попытался там же грабить карел – но получил отпор. То, как пишут хроники, 800 шведов с моря напали на ижорцев – но и они были отбиты.

Куда удачливее оказался Торгильс Кнутсон – марскалк (маршал) при короле Биргере, внуке ярла Биргера, того, что улепетывал под всеми парусами от доблестной дружины Невского. Полвека спустя, в 1290-м сел малолетний Биргер на шведский престол. Однако заправлял делами воинственный Кнутсон – и тут же объявил крестовый поход против карел. Будучи верными подданными Господина Великого Новгорода, они, в большинстве своем, оставались язычниками. Новгородцы никого креститься не принуждали – лишь засылали в глухие места священников да строили церкви и монастыри. Именно тогда был заложен, пожалуй, самый знаменитый из них, на многие века сделавший остров Валаам местом святого паломничества…

Начало похода ледунга (так называлось морское ополчение) шведы приурочивали к Троицыну дню. В 1293-м году он выпал на 17 мая. И вскоре там, где рукав Вуоксы впадает в Выборгский залив, высадилось вооруженное до зубов войско. «Хроника Эрика» свидетельствует: