История крестовых походов

Единственное, на что мог надеяться теперь Людовик IX и что могло несколько успокаивать христианские колонии, – это раздоры, царствовавшие в это время между мусульманами. Вскоре после отъезда своих братьев король принял посольство от Алеппского и Дамасского султана, который предлагал ему соединиться с ним, чтобы пойти войной на Египет и наказать восставших мамелюков. Людовик ограничился ответом, что он связан договором с египетскими эмирами и что в случае неисполнения ими условий договора он охотно присоединит свои войска к армии султана Сирийского. В то же время он отправил в Каир Иоанна Валансьенского с предложением эмирам выбора между миром и войною; эмиры снова обещали исполнить все их обещания, если король Французский согласится быть их союзником или помощником. И более 200 рыцарей были немедленно выпущены на свободу. Эти несчастные жертвы крестового похода прибыли в Птолемаиду около 1 октября 1251 г. Воспоминание о том, что они выстрадали, зрелище их настоящего бедственного положения исторгало слезы сострадания у всех, кто видел их. Посреди этих пленников несли гроб с останками Готье Бриеннского, графа Яффского. Готье Бриеннский был мученически умерщвлен народом каирским за его преданность делу христиан. После битвы при Газе, где он был захвачен в плен, его отвели в Яффу, принадлежавшую ему, которую осаждали теперь хорезмийцы; его поставили перед городом и обещали возвратить ему свободу, если он убедит жителей сдаться; вместо того чтобы исполнить требование неверных, Готье, напротив того, стал убеждать защитников города биться до смерти ради спасения народа Божьего; жестокое заточение и наконец смерть были воздаянием за его великодушное самопожертвование. Людовик IX пожелал почтить этот образец христианского патриотизма; вместе с духовенством и со всем народом птолемаидским он сам сопровождал останки Готье Бриеннского, которые были погребены в церкви рыцарей-иоаннитов.

Все мусульманские властители искали союза с французским монархом; если бы у него была армия, он мог бы исправить и вознаградить неудачи крестового похода; но Восток предоставлял ему очень небольшое число воинов, а Запад не был расположен оказать ему помощь.

Король Кастильский, принявший крест, умер в то самое время, когда собирался пуститься в плавание; преемник его направил все свои силы против африканских сарацин. Тогда же умер Фридрих II в королевстве Неаполитанском; смерть его не остановила войны, объявленной швабскому императорскому дому. В империи Германской и даже в Италии одни подняли оружие в пользу Конрада, сына и преемника Фридриха II, другие – в пользу Вильгельма, графа Голландского, которого папа приказал избрать королем Римским. Римский двор оспаривал неаполитанскую корону у Манфреда, и Сицилийское королевство было раздираемо смутами. Во многих провинциях Франции общественное горе выразилось восстанием «пастушков»; между сельским народом распространилось убеждение, что Иисус Христос гнушается служением знатных и богатых людей и призывает служить своему делу земледельцев и пастухов; королева Бланка сначала покровительствовала собраниям поселян, надеясь, что они доставят помощь Людовику IX и христианам Востока; но «пастушки», настроение и намерения которых не обозначены явственно в современной истории, удовольствовались тем, что выставили агнца на своих знаменах, и не приняли креста. Вожди их, которые восставали против духовенства и проповедовали в церквах, не упоминали ни о Иерусалиме, ни о Святых местах. Кончилось тем, что народ, который они сначала обольстили и увлекли под свои знамена, обратился против них и истребил их, обвинив в заговоре и в союзе в сарацинами.

Глава церкви убедил короля Английского отправиться за море; Генрих III сам проповедовал крестовый поход в аббатстве Вестминстерском. Так как папа предоставил ему для войны десятую часть доходов духовенства в продолжение трех лет, то Матвей Парижский приписывает его благочестивое решение одному только желанию получить 600 000 турских ливров. История объясняет это иным побуждением. Людовик IX в своих письмах побуждал его прибыть на Восток и подавал ему надежду, что Нормандия будет, может быть, когда-нибудь ценою услуг, оказанных им делу Иисуса Христа. Если верить вышеупомянутому историку, то по этому поводу спрашивали мнения даже баронов французских, но они отвечали с таким гневом и высокомерием, что Генрих III испугался и перестал думать о крестовом походе.

Людовик IX, не ожидая больше ничего ни от Франции, ни от других западных народов, собирал ополчения в Морее, в Романии и на острове Кипр. Эти ополчения, стоившие очень дорого, привели в Палестину только воинов, преданность которых не была испытана, и таких рыцарей, которые, по непостоянству своего характера, увлеклись новизною путешествий за море и из числа которых многие продавали уже свою храбрость варварам. С другой стороны, воины Креста, которых Людовик освободил из неволи, возвратились из Египта в крайне бедственном положении и не имели ничего для своего пропитания; те, которые не покидали короля, были также разорены и запрашивали так дорого за свою службу, говорит Жуанвилль, что королевской казны недоставало на их жалованье. Людовик не мог собрать под своими знаменами более 600–700 рыцарей; с таким малочисленным войском он не мог решиться на какую-нибудь значительную экспедицию, потому что прошло уже то время славы и чудес, когда человек 300 рыцарей, соединившись под знаменем Креста, обращали в бегство бесчисленные армии Каира, Дамаска и Мосула.

Во все время пребывания Людовика IX на Востоке одной из главных забот его было отыскивать Евангелию новых последователей, а делу христиан – новых союзников и защитников. На Анри де Лонжюмо была возложена миссия отправиться к великому хану Татарскому. Анри и его спутники, как рассказывает Жуанвилль, были в дороге целый год, делая ежедневно десять лье, прежде чем достигли столицы, или, вернее, главной стоянки монголов; в то же время монах ордена св. Франциска Рубрук был послан к хану Татарскому, княжившему на Дону, подданные которого одевались в собачьи и козьи шкуры. Король Французский надеялся, что эти монгольские народы примут христианскую веру и сделаются союзниками воинов Креста.

Нравы и обычаи Востока сильно привлекали внимание крестоносцев; особенно возбудило их любопытство и удивление посольство от Старца Горы, прибывшее в Птолемаиду. Послы князя ассасинов, приведенные в присутствии короля Французского, спросили у него, знает ли он их господина. «Я слышал о нем», – отвечал монарх. «Почему же, – прибавил один из послов, – не искали вы его дружбы и не посылали ему даров, как император Германский, король Венгерский, султан Каирский и столько других государей?» Два великих магистра – храмовников и иоаннитов, которые считали грозного Владыку Горы в числе своих вассалов и данников, присутствовали при этой аудиенции; они строго остановили депутатов и сказали им, что если Старец Горы сам не пошлет даров королю Французскому, то немедленно будет наказан за свою дерзость. Посланные передали эти угрозы своему владыке, который, желая внушить страх другим, испугался сам и вновь отправил послов своих с богатыми подарками, среди которых были замечательны шахматная доска и слон из горного хрусталя; князь ассасинов присоединил к этим подаркам рубашку и кольцо как символ союза. Людовик принял это новое посольство и поручил посланным отвезти их князю золотые и серебряные вазы и шелковые материи алого цвета. Ив Шартрский, знавший арабский язык, сопровождал этих послов до Масиата. Он рассказывал по возвращении своем, что князь ассасинов принадлежит к секте Али и что он выражает высокое уважение к великому «господину св. Петру», который, по его мнению, жив еще, но душа которого последовательно воплощалась в Авеле, Ное и Аврааме. Ив Шартрский рассказывал в особенности о страхе, внушаемом Старцем Горы своим подданным, и между прочим сообщал, что когда Старец появлялся в народе, то герольд провозглашал громким голосом: «Вот тот, кто держит в руках своих жизнь и смерь всех царей!»