История крестовых походов

Такое равнодушие христианского мира не было еще в настоящем случае самым большим несчастьем для знаменитого города. Большая часть его граждан также оставались равнодушными к угрожавшим ему опасностям, безумный фанатизм не допускал их обращаться за помощью к латинянам; вместо того чтобы слушать Константина, призывавшего их на защиту отечества, они с увлечением слушали предсказания монаха Геннадия и врагов латинской церкви, которые постоянно твердили, что все было потеряно; самые яростные фанатики договаривались до того, что они желают лучше видеть в Константинополе чалму Мухаммеда, чем тиару римского папы. Слепой фатализм, овладевший страстно возбужденной толпою, внушал ей, что Византия обречена на гибель самим Богом и что было бы нечестием восставать против определений Божественного гнева. Эгоизм, эта язва народов, близких к падению, побуждал богатых скрывать свои сокровища, и для того чтобы укрепить императорский город, пришлось обирать церкви. Наконец в угрожаемой столице этой древней империи, которая носила еще название Римской, накануне того дня, когда должны были погибнуть ее законы, ее верования и само имя ее, нашлось не более 4970 защитников.

Между тем как греки забывали таким образом об опасности, в которой находилась их империя, враги их воодушевлялись все более и более энтузиазмом победы. В них как бы возродилось то рвение и тот воинственный фанатизм, который воодушевлял сподвижников Омара и первых борцов ислама.

Из всех стран, лежащих на пространстве от Тигра и Евфрата до берегов Ибера и Дуная, собирались мусульманские воины, привлекаемые надеждою завоевать город цезарей и обогатиться остатками Греции. Мехмед II выступил из Адрианополя во главе своей армии в первых числах марта 1453 г. В первых числах апреля знамя султана было водружено перед воротами св. Романа (ныне Пушкарные ворота). При этой достопамятной осаде и осаждающие, и осаждаемые применили к делу все изобретения военного искусства, все усовершенствования, произведенные в нем от древнейших до позднейших времен. Во время приступов и при защите совместно действовали порох, недавно изобретенный в Европе, и греческий огонь – старинное изобретение Востока; лук из рога или слоновой кости метал стрелы, а из баллисты вылетали бревна и каменья; тараны потрясали стены, между тем как артиллерия изрыгала на дальнее расстояние свинцовые пули и гранитные или железные ядра.

История того времени с удивлением упоминает об одной пушке в 12 пальм калибра, которая выбрасывала на расстояние мили массу камня до 600 центнеров весом. Палатки турок были раскинуты на пространстве нескольких миль от гавани до берегов Пропонтиды. Ежедневно, говорит османский писатель, это полчище осаждающих бросалось на укрепления и башни города, подобно волнам разлившегося моря.

Вооружившиеся греки вместе с венецианцами и генуэзцами составляли гарнизон не более как в 9 000 или 10 000 человек. Эти самоотверженные ополченцы бодрствовали день и ночь на башнях и укреплениях и беспрерывно должны были то отражать приступы, то исправлять проломы, то защищать подступы ко рвам. Они поспевали повсюду, и их доставало на все, так как они были воодушевлены присутствием своих вождей и особенно примером Константина.

В первое время осады осаждаемые сохраняли за собою одно преимущество: город был недоступен по направлению к Пропонтиде и со стороны порта. Гавань, при входе в которую была протянута цепь, оставалась закрытой для мусульманских судов и открывалась только для христианских кораблей, на которых доставлялись в город военные снаряды и всякого рода помощь. Мехмед решился перевести свой флот из Босфора в гавань. Мусульмане, повествует османская история, перетащили с моря на берег суда свои, «величиною с гору»; натерев их салом и разукрасив флагами, они волочили их по земле на подъемах и на спусках и спустили в те воды, которые омывают стены города. Этот флот, вышедший из долины Долма-Баши, прошел позади Галаты и остановился на том пункте берега, где теперь находится арсенал. Это предприятие привело в ужас осажденных и принудило их разделить свои силы для защиты стен со стороны порта, которые не позаботились укрепить. В то же время турки не прерывали нападений со стороны ворот св. Романа и по всей линии, начиная от ворот Карсийских до ворот Селиврийских.

Жажда

Мехмед II перед Константинополем