История крестовых походов

Тогда уже, в начале одиннадцатого века, в южной Франции зашла речь о том, что христианское оружие должно обратиться не только против неверного соседства, но и бороться с самим магометанским Востоком; а в эпоху Григория VII такая же сама собой возникавшая борьба западного рыцарства с исламом везде пошла в ход. Бургундские, аквитанские и норманнские графы и владельцы все в больших массах стали помогать государям Испании сначала в победоносном расширении их господства, а потом в их защите против Альморавидов. Немцы, французы и англо-саксы выступили рядом с варангами против сельджуков в Малой Азии, а итальянские норманны под гениальным предводительством Роберта Гюискарда и его младшего брата, графа Рожера, в долгой и горячей борьбе, которая продолжалась до первого крестового похода, отняли мало-помалу у арабов всю Сицилию. Одновременно с этими рыцарскими отрядами поднимались также и горожане именно тогда расцветавших приморских городов. Амальфи и Венеция уже с давнего времени вели выгодную торговлю с византийцами и арабами. В шестидесятых годах одиннадцатого века Амальфи, по-видимому, имел торговые колонии в Константинополе, Иерусалиме и Антиохии и находился в оживленных торговых сношениях с промышленными городами по берегам Триполиса и Туниса. Но рядом с мирными отношениями, которые поэтому образовались между христианами и магометанами, обнаруживается и здесь участие во всеобщем воинственном движении против ислама. Это были главным образом пизанцы и генуэзцы, которые делали дерзкие набеги на все острова западного бассейна Средиземного моря и на берега Испании и Северной Африки и возвращались оттуда с громадной добычей. В 1078 году папа Виктор III потребовал от них большого предприятия. После этого они завоевали двойной город Эль-Медия-Цуила в Тунисской области, освободили много пленных христиан и принудили жителей платить дань и признать папскую верховную власть.

Если бы развитие пошло дальше вперед только до сих пор избранными путями, то, может быть, ислам понес бы большие потери, чем было впоследствии. Разнообразная потребность в борьбе, победе и добыче, в завоевании замков, городов и земель уже сама по себе могла причинить серьезные опасности господству альморавидов и сельджуков, а именно когда воинственные и склонные к странствиям толпы Запада получали направление и цель своих стремлений от такого сильного ума, каким был Григорий VII. Но в римском христианстве, начиная с его главы и кончая малейшим мирянином, было распространено в то время еще другое настроение, которое с одной стороны содействовало борьбе против ислама, хотя в самых странных, обманывающих всякие расчеты формах, но с другой стороны связывало эту борьбу и с такими элементами, которые опять делали успех сомнительным.

Это действие произвел средневековый аскетизм. Потому что в то же время, когда возникли эти теократические идеалы, вся жизнь западнохристианского мира пошла по духовным путям. Одно помогало здесь другому. Стремление к основанию теократии было бы совсем безнадежно без глубокого религиозного возбуждения народных масс, а это возбуждение в свою очередь усиливалось новым положением церковной власти. Внешние побуждения, как падение государственных властей, военные тягости, голод, чума, а после 1000 года и далеко в глубь одиннадцатого века страх перед концом мира и наступлением страшного суда — все и везде усиливали духовное движение. Миряне, как и духовенство, были все охвачены сознанием самой гнусной греховности. Князья покидали свои замки и становились монахами, чтобы более приблизиться к спасительному милосердию божию. Монахи покидали монастыри, и в дикой пустыне отшельниками добивались прощения своих грехов.

Бесконечное число людей молились, постились и бичевали себя, пока в минуту глубочайшего сокрушения небесная благодать не давала им утешения, что грех с них снят.

Это духовное течение охватывало один круг жизни того времени за другим. В южной Франции во время дикого воинского шума возник такой взгляд, что в честь Бога в известные времена надо соблюдать на земле мир и таким образом установился «Божий мир», Trenga Dei, по которому четыре дня в неделю, первоначально от вечера среды до утра понедельника, должна была прекращаться всякая вражда. Борьба с исламом по своему существу имела с самого начала много точек соприкосновения с аскетизмом, но сильней всего подействовал здесь тот характер, который приняли странствия к Святым местам.