История крестовых походов

В Венеции собралась всего треть рыцарей, которых ожидали. Эти люди не преминули оповестить земляков о своем затруднительном положении, почти о нищете, и о том, как с ними обошлись венецианцы, заставившие их разбить лагерь на острове Лидо, словно в карантине. Слухи об их нужде и об огромной денежной сумме, какую им предстояло еще собрать, не ободряли, а скорей расхолаживали их потенциальных соратников, особенно бедняков, которые, зная, что неспособны оплатить свой проезд, возвращались по домам. Несколько групп сеньоров и рыцарей предполагали отплыть из Марселя, Генуи или портов Южной Италии, где они, несомненно, заплатили бы меньше и, во всяком случае, не оказались бы на службе у венецианцев. Им навстречу выехали эмиссары во главе с графом Гуго де Сен-Полем и Виллардуэном, чтобы умолить их «проникнуться жалостью к Заморской земле и убедить, что никакая другая дорога не выгодна так, как через Венецию». Те, кого они встретили в Павии, позволили себя уговорить, и тем самым «их увещевания и просьбы склонили повернуть к Венеции довольно многих людей, которые собирались было пойти другими путями в другие гавани». В самом деле, граф Луи Блуаский, который, прибыв в Италию, еще колебался в выборе пути, доехал до Венеции и в течение всей авантюры был одним из знатнейших баронов, которых оба хрониста поминают по всякому поводу. Но другие, в том числе Рено де Дампьер и Анри де Лоншан вместе со множеством вассалов, сержантов и пехотинцев (в общей сложности несколько сот человек), остановились в Пьяченце, где одно братство принимало паломников, шедших в Компостелу или Рим, и давало им советы, и выступили оттуда в Бриндизи с намерением сесть на суда. Еще одна группа, несомненно, более многочисленная, которая открыто возвышала голос на советах и заявляла, что не хочет как изменять присяге и воевать с христианами Зары, так и поступать под начало венецианцев, которые, что было хорошо заметно, намеревались поступать с этой армией как вздумается, — вышла в море без подготовки, чтобы самым прямым путем достичь Сирии. Этьен Першский, больной или, может быть, раненный при крушении своего судна во время отплытия, долго оставался со своими людьми в Венеции и в марте 1201 г. тоже поехал искать порт в Апулии.

Отпрыск знатного, богатого и уже прославленного шампанского семейства Жоффруа де Виллардуэн, с 1185 г. маршал Шампани, был, как мы видели, одним из тех, кто после смерти Тибо III Шампанского убеждал баронов признать вождем Бонифация Монферратского. Он был одним из шести делегатов, посланных в Венецию для заключения договора об оснащении флота, а позже, в Константинополе, — одним из тех, кто ездил к императору Исааку Ангелу с требованием выполнить обещания. Самый выдающийся человек в совете христианских баронов и самый мудрый в армии, он до смерти в 1213 г. оставался не только исключительно важным свидетелем, но и советником будущего Балдуина I[154]. Никто другой не мог так авторитетно, как он, говорить о соглашении и деловых переговорах с венецианцами и о том, что говорилось на собраниях. Маршал Шампани и Романии, решительный сторонник отречения баронов от их клятвы, он не дает слова тем, кто возмущался и не желал следовать за армией в Константинополь, но неизменно изображает их агрессивными, все время угрожающими либо вернуться домой, либо следовать в Акру на собственные средства. Он их сурово осуждает, обвиняя в бесчестности и измене делу истинных христиан: «Ах! Какая была это беда, что прочие, те, кто отправился в другие гавани, не явились сюда! Как было бы вознесено христианство и как унижена была бы земля турок!» Он сам с тремя другими вельможами был послан к паломникам, собиравшимся отплыть из других портов, кроме Венеции, «чтобы ободрить их, и просить их проникнуться жалостью к Заморской земле, и убедить, что никакая другая дорога не выгодна так, как через Венецию». Эти старания пристыдить «верных» и бессовестно оправдаться показывают, как много народа не желало ехать в Венецию. Из двадцати шампанских рыцарей, принявших крест в 1201 и 1202 гг., под стенами Константинополя оказалось всего девять.