История крестовых походов

Боэмунд шел в Азию с другими намерениями, чем герцог Лотарингский. Он думал основать на Востоке независимое владение, причем рассчитывал не только на норманнские силы, но и на помощь императора. Боэмунду таким образом желательно было прикинуться другом Алексея, для чего он заранее готов был на все уступки. Он отделился от своего отряда, поручив его Танкреду, и в первых числах апреля поспешил к Константинополю, чтобы переговорить с императором и войти с ним в соглашение. Переговоры с Боэмундом были непродолжительны: как император, так и Тарентский князь были лучшими политиками того времени и рассыпались друг перед другом в любезностях. Против ленной присяги Боэмунд не нашел особенных возражений и спокойно назвал себя вассалом императора. Ему было отведено роскошное помещение в Константинополе и посылались кушанья с царского стола. Боэмунд боялся отравы и отдавал приносимые блюда приближенным; тогда из дворца стали доставлять припасы в сыром виде. В тот день, когда Боэмунд дал клятву, император показал ему одну часть дворца, которая ради этого случая была украшена драгоценностями. Золото и серебро лежало здесь кучами. У Боэмунда сорвались слова при взгляде на эти сокровища: «Если бы мне владеть такими богатствами, то давно бы я повелевал многими землями». Ему заметили, что сокровища назначены ему. Раз Боэмунд предложил императору назначить его великим «доместиком Востока»[65]. Алексей не дал на это ни своего согласия, ни резкого отказа, оставляя Боэмунда в надежде получить это важное звание при благоприятных обстоятельствах.

Остальные вожди прибыли в Константинополь по большей части в мае. Роберт Фландрский и Роберт Нормандский дали ленную присягу без особенных колебаний. Только граф Тулузский Раймунд не уступил ни просьбам, ни угрозам, ни даже военной силе. Алексей мог добиться от Раймунда только обещания не предпринимать ничего против жизни и чести императора. Все отряды были перевезены на другую сторону Босфора. С конца апреля лотарингцы и норманны двинулись к Никее, другие отряды пристали к первым уже в походе. Император озаботился доставкой съестных припасов и обещал лично присоединиться к крестоносцам, как скоро сделает предварительные распоряжения.

Алексей мог находить весьма благоприятными для себя обязательства, которые дала ему большая часть вождей. Во всяком случае важнейшие затруднения устранялись, как только западные дружины были перевезены в Азию. Ближайшие отношения византийцев с латинянами не могли, однако, склонить их к взаимному уважению и доверию. Император еще раз потребовал торжественной клятвы от крестоносцев, когда они уже переправились в Азию, причем случилось следующее. Один французский рыцарь, принеся императору ленную присягу, сел на его трон, и император ничего не осмелился заметить ему, «зная высокомерие латинян». После того, как князь Бодуэн взял рыцаря за руку и указал на неприличие такого поступка, рыцарь воскликнул, гневно смотря на императора: «Что за грубый человек, он сидит, когда столь многие знатные стоят перед ним!»

В Малой Азии крестоносцы должны были почти каждый шаг брать с боем. Византийское господство на Востоке во второй половине XI в. было уничтожено турками-сельджуками, которые сделались повелителями всего магометанского и христианского населения в Азии. Широкие полномочия, которыми владели наместники провинций, и отсутствие закона о престолонаследии были, однако, причиной того, что отдельные части обширного султаната распались на независимые владения. Для крестоносцев было весьма важно то, что иконийский эмир, владевший Малой Азией, не мог двинуть против них большие турецкие массы, так как состоял во вражде с соседними магометанскими владетелями Сирии и Армении[66], от султана же был в полной независимости. Император Алексей Комнин, угрожаемый норманнами и печенегами, не имел времени восстановить свою власть на Востоке, хотя внутренние раздоры и усобицы турок не раз давали ему случай без особенного напряжения отнять у них по крайней мере Малую Азию. Крестоносцам пришлось вести дело с эмиром Килидж-Арсланом[67], который утвердил свою столицу в Никее, на восток его эмират простирался до реки Евфрата. Нужно иметь в виду, что магометанского населения, сравнительно с туземным христианским, не могло быть много, что симпатии малоазийского населения скорее всего могли быть в пользу крестоносцев, чем турок завоевателей.

Как ни искренно было желание крестоносцев добраться скорее до Иерусалима, но прошло два года, пока они прибыли в Палестину. События этих двух лет показывают, как между предводителями различных частей крестоносного ополчения развился дух партии, как постепенно изменились стремления и цели предводителей.